Но вот пришло утро пятницы. Джон поднялся на заре, когда только-только начинало светать и земля была покрыта густой росой. Ему все равно не спалось, а дел было много. Во всяком случае, он пытался себя в этом убедить. Он приготовил чай и сел в кухне за стол ознакомиться со списком неотложных дел, который составила для него леди Маргарет, большая любительница давать всяческие задания.
Когда он занялся проверкой багажа, упакованного накануне, дверь тихонько отворилась. На пороге стояла Франческа, одетая по-дорожному, готовая ехать.
– Франческа? Куда ты собралась в такую рань?
– Все равно мне не спится. – Франческа пожала плечами и вошла. – Нервничаю, наверно.
Джон улыбнулся. Она так хорошо говорила по-английски, что порой он забывал, что перед ним уроженка Италии, но иногда ее речь звучала как-то по-книжному, что никак не вязалось с ее обликом и характером, и в этом была особая прелесть.
– Присаживайся. Я тебя чаем угощу.
Она сделала недовольную гримаску, и он опять улыбнулся.
– Ах да, ты ведь предпочитаешь кофе. – Он взял кофейник и наполнил его водой. – По-моему, эта одежда тебе великовата, Франческа. – Свитер, который они подобрали для нее в лавке, был самым маленьким из того, что им могли предложить, но все равно выглядел на ней как с чужого плеча. Франческа подобрала полы, и Джон увидел, что слишком широкие в поясе вельветовые брюки держатся на толстом коричневом ремне – они были размера на три больше, чем надо.
– Вот так да! – вырвалось у него, и, чтобы не расстраивать Франческу, он добавил: – Будем считать, что взяли навырост.
И они оба расхохотались. Это был тот редкий момент, когда двое вдруг понимают, что они – истинные друзья, и скрепляют дружбу сердечным смехом.
– Итак, Джон, придется нам с тобой опять коротать дни друг с дружкой!
Эти слова вывели его из задумчивости, когда он осматривал загруженный вещами автомобиль. Звук Дориных шагов гулко отдавался в пустом дворе. Она тащила огромных размеров корзинку с провизией. Джон открыл переднюю дверцу «рейндж-ровера» и помог поставить корзинку за сиденьем.
– Да, друг с дружкой, – подтвердил он, по-хозяйски оглядывая результат своего труда: багаж был аккуратно сложен, чтобы не доставлять неудобства пассажирам.
– Скучно будет без девчурки, – сказала Дора, и Джон согласно кивнул. После того разговора в день приезда Франчески Джон больше ни слова не проронил насчет своих чувств, но произошедшая с ним перемена была столь разительной и внезапной, что миссис Браун попросту терялась в догадках. Эта крошка совершила чудо, думала она, лед превратился в пламень, камень раскрошился в пыль. Джон заметно смягчился, стал часто улыбаться, а пару раз она даже слыхала, как он смеется. Да, раз или два он смеялся.