— Замедляю обмен веществ в клетках, не даю им развиваться, чтобы живая половина не выросла больше мертвой, — ответил мальчик, отсоединяя тем временем газоотводные жгуты от отваров и медленно помешивая раствор «трехцветного безвременника» тонкой эбэнисовой[1] палкой. — Я и так не блещу красотой, — превратиться в искореженного монстра мне совсем не с руки.
— Не проще ли заставить расти мертвую часть? — спокойным голосом спросил Трисмегист. Мальчик с трудом подавил смешок.
— Мертвое — расти?! — усомнился Сандро. — Это невозможно!
— Нет ничего невозможного, — опротестовал Трисмегист. — Я легко опровергну твое заблуждение.
Сандро отстранился от своих дел, перестал перемешивать варево. Капля надежды разожгла неистовый огонь в душе.
— Как? — едва совладав с голосом, выговорил мальчик.
— Магия друидов способна на многое! — с легкой торжественностью ответил Трисмегист.
Экстракт трехцвета взбурлил и пролился на жаровой котел, зашипел, облаком пара рассеялся в воздухе лаборатории. Безвременник ядовит, сильно концентрированный он способен погубить человека. Сандро спохватился и стал перемешивать жидкость эбэнисовой трубкой. Только черное дерево, платина и стекло не вступали в реакцию с трехцветом, не мешая добыть чистый экстракт.
— Ты сможешь мне помочь? — с негаснущей надеждой спросил Сандро, когда кипение пришло в норму — Конечно смогу. Но процесс обучения займет немало времени, потребует от тебя усидчивости и внимания, — не успев стать учителем, наставлял Трисмегист. — Ты готов быть моим учеником?
— Если это позволит мне вырасти — да, — неоднозначно ответил Сандро, но друид не требовал большего.
— Значит, решено, — провозгласил он.
— Но я не знаю, когда смогу приступить к занятиям, — тут же отступил некромант.
— По какой причине?
— Мне надо выполнять поручения Аргануса, а их с каждым днем становится все больше. Ко всему прочему с завтрашнего дня начинаются занятия темной магией, — оправдывался Сандро.
— Знай: это надо тебе, а не мне.
— Мы можем заняться искусством друидов после Совета некромантов?
— Безусловно.
— Вот и хорошо, — довольно потер некромант руки.
С этими словами юный алхимик потушил горелки и отсоединил конденсатор, перелил оставшиеся вещества в крупные посудины. Уверенными движениями смешал растворы в разных пропорциях, разных концентрациях, в разных составах, получая почти десяток различных веществ. Слил результаты в небольшие пробирки, которые позже выстроил в несколько рядов на специальной форме.
После этого взял в руки гусиное перо. Макнул кончик в чернильницу и подписал над каждой пробиркой свой символ. Когда закончил начертание рун, герметично закупорил сосуды пробками с изображением Трисмегиста — так ему отдавали дань как изобретателю алхимии. После чего поочередно встряхнул по отдельности каждую пробирку, добиваясь легкого газообразования внутри. Довольный результатом, вложил пробирки обратно в форму и приглушенно выговорил, обращаясь не то к пустоте, не то к Трисмегисту: