Было уже поздно. Даже, можно сказать, слишком поздно. И все же Эви продолжала стоять у окна, глядя на вечерние лондонские огни и внешне не выказывая ни малейших признаков раздражения. В конце концов, не было ничего необычного в том, что он заставлял ее ждать: он постоянно так поступал – дела для него были превыше всего.
Даже его любовницы. Как бы хороша собой она ни была, как бы – по его уверениям – он ни обожал ее, Эви знала, что всегда будет на втором месте в его жизни.
Поэтому, словно драгоценная статуэтка, обернутая в тончайший алый шелк, она стояла у окна в просторной гостиной самого дорогого номера в отеле и ждала. Молча, спокойно и хладнокровно ждала своего хозяина. Не в ее привычках было выказывать свои истинные чувства – манера, усвоенная благодаря строгому воспитанию с самого детства. Однако только глупец принял бы ее спокойствие за чистую монету.
Шейх Рашид Аль-Кадах ни в коей мере не был глупцом, но его здесь и не было, чтобы распознать истинные чувства Эви. А единственный составлявший ей компанию человек слишком редко поднимал глаза, чтобы что-либо заметить.
Он стоял у белого мраморного камина, сложив руки на груди, и хранил мудрое молчание – все попытки поддержать вежливую беседу окончились ничем уже давно, задолго до того, как простое опоздание превратилось в непростительное.
Он все же перехватил ее взгляд, брошенный на изящные золотые наручные часики.
– Мисс Делахи, я уверен, что он придет с минуты на минуту, – негромко и деликатно сказал Азим. – К сожалению, существуют некоторые неизбежные вещи, и телефонный разговор с его отцом относится именно к ним.
«Или разговор с Нью-Йорком, Парижем или Римом», – про себя добавила Эви. Деловые интересы Аль-Кадахов простирались достаточно далеко во всех направлениях. На самом деле Рашид, единственный сын своего отца, принял на свои плечи практически всю тяжесть этих интересов с тех пор, как микроинфаркт в прошлом году уложил отца в постель. И поэтому Эви день ото дня все меньше и меньше ощущала внимание Рашида к себе.
С ее губ сорвался вздох. Обычно она позволяла себе так вздыхать, только будучи уверенной, что никто ее не слышит. Но сегодняшний вечер был особенным. Сегодня вечером она должна была наконец разрешить давно мучивший ее вопрос, откладывать который больше не могла. Она прекрасно понимала, что Рашиду отнюдь не понравится то, что она собирается ему сказать. Более того, она догадывалась, что он будет просто в ярости.
«Господи!» – уныло подумала Эви и подняла дрожащую руку ко лбу, где пульсировала боль, как вдруг дверь комнаты распахнулась. Уронив руку и сжав ее в кулак, Эви напряженно замерла на месте, чувствуя на себе пронзительный взгляд золотистых глаз Рашида.
