Он не придал значения этим словам. Еще бы, его ждала сладостная ночь, он думал только об этом. Да и вообще, с того момента, когда Чайна вытащила его из-под обрушившейся стены, она постоянно заботилась о нем. Она все время думала о благополучии всех окружающих ее людей. И никогда не ждала, что кто-то побеспокоится о ней самой.
Александр заправил рубашку в брюки и спросил:
– Вы не видите моих ботинок?
Шиан пересекла комнату и принесла ботинки, которые он оставил возле камина. Пока Александр заканчивал сборы, она снова перечислила те места, где искала, но так и не нашла свою сестру.
Ее голос дрогнул, когда она прошептала:
– Что, если это он ее забрал?
– Он?
– Разбойник. У него хватило дерзости стрелять в вас в Ластингеме.
– Разбойники не врываются в дома, чтобы похищать молодых женщин.
– Но этот разбойник вел себя странно с самого начала.
Александр вынужден был согласиться с ней. Шиан обладала чертами, присущими ее сестре: она отличалась логикой и четкостью мышления даже в самый острый момент.
– Есть несколько других мест, где она может оказаться, – сказал он, подходя к шкатулке розового дерева, находившейся на столе.
Он услышал, как ахнула Шиан, когда он извлек оттуда пару пистолетов. Конечно же, против призрака они окажутся бесполезными. Верил ли он в то, что существует призрак? Нет, не верил. Но уже допускал: Чайна видела что-то такое, от чего нельзя отмахнуться и не брать в расчет.
– Ожидайте здесь, – приказал он. – Не покидайте дом до рассвета. И даже утром не выходите одна. – Мысленно чертыхнувшись, он добавил: – Удержите леди Виолу от посещения Римского лагеря. Делайте что хотите, но позаботьтесь, чтобы она туда не пошла.
– Вы именно туда направляетесь? – спросила Шиан, видя, что он накидывает на плечи плащ.
Он взял пистолеты и кивнул.
– Зачем?
– Я объясню, когда вернусь.
– Если ее там не будет, где вы станете ее разыскивать?
– Везде, – угрюмо сказал он, не имея понятия, где еще можно искать Чайну.
Когда Александр приблизился к поляне, где находился Римский лагерь, ему показалось, что от ближайшего дерева исходит какой-то неземной свет. С гулко колотящимся сердцем он пополз вперед, затем догадался поднять голову и понял, что это лунный свет сочится сквозь ветви. Он обругал себя за склонность к фантазиям. Ему доводилось слышать, как перед боем солдаты рассказывали жуткие истории, а потом, на следующий день, были не в состоянии выполнять свои обязанности. Такие люди редко покидали поле боя живыми. Он знал, что надо не давать волю своим эмоциям. Этому его научила война. Он стал таким, когда увидел Рексли на поле близ Ватерлоо.