Наблюдая за ними, Семен вздохнул и спросил с жалостью:
— И давно вы заблудились?
— Да уж третий день блуждаем, — ответил Антон, быстро переглянувшись с Дариной.
Она поняла, что отвечать он будет то, что считает нужным, и дает ей понять, чтобы она молчала, соглашаясь с его ответами.
— А караван ваш ехал издалека? — полюбопытствовал Головня.
— Из Дорогобужа.
— А где это? — удивился Семен. — Далеко, наверное. Небось, у вас там князья, бояре правят? А у нас места дикие, князья-бояре нас не защищают. Раньше тут половцы хозяйничали, да и бродники иногда пошаливали. А нынче татары пришли. Но нам-то, бедным рыбакам, все равно, кто здесь будет править, лишь бы наши деревеньки не жгли. А рыбки в реке на наш век хватит.
Головня, внимательно поглядев на лица и руки молодых путников, внезапно спросил:
— А вы сами-то не из князей, не из бояр? Уж больно у вас руки белые и тонкие. И как звать вас?
— Меня — Феодосии, а сестру — Евдокия, — сказал Антон и, заметив, как пристально рыбак смотрит на красивое лицо Дарины, поспешил добавить: — Мы с детства живем при монастыре, я уже принял постриг, а сестра пока еще послушница, но тоже скоро будет монахиней.
— Вот и правильно, — заметил Семен. — В такое неспокойное, лихое время знатным людям лучше жить при монастыре.
— А разве в наших землях бывают спокойные времена? — усмехнулся Головня, и его кривая усмешка почему-то не понравилась Дарине.
Когда молодые путники насытились, Семен предложил им заночевать возле рыбацкого костра, но Антон, повинуясь необъяснимой внутренней настороженности, отказался:
— Спасибо, добрые люди, но мы с сестрой спешим, надеемся догнать наш караван.
— Ну, глядите, воля ваша, — развел руками Семен. — Только стерегитесь лихих людей, чтоб не захватили вас и не продали в рабство татарам. Да и сами татары могут нагрянуть. Лучше вам ночью плыть, а днем таиться в камышах или в роще. Держитесь все время левого берега—и при хорошей погоде дня через два приплывете в Олешье.
— Да от того Олешья уж лет десять, как почти ничего не осталось, — хмуро заметил Головня. — Вначале бродники его разорили, а потом татары.
— Но хоть церкви-то там сохранились? — с надеждой спросил молодой послушник.
— Церкви? — пожал плечами Головня. — Не знаю. Одну, правда, видел, уцелела. В ней греки службу правят.
— Точно, есть одна, — подтвердил Семен. — А может, и не одна. Да вам-то что об этом печалиться? Вы же будете под защитой своего каравана.
— И то правда, — через силу улыбнулся Антон. Попрощавшись и поблагодарив рыбаков, молодые путники направились к лодке. Семен дал им в дорогу хлеба и сушеной рыбы, помог оттолкнуть лодку от берега, а Головня только махнул рукой на прощание.