Сумерки уже окутали землю, на небе все отчетливей проступал желтый серп луны, загорались редкие звезды. Юным беглецам предстоял неспокойный ночной путь в неизвестность. Они дружно налегли на весла, и скоро утлая рыбацкая лодочка, скользя вдоль темных берегов, удалилась от того места, где остались ее прежние владельцы.
Некоторое время Антон и Дарина гребли молча и усердно, а потом немного замедлили движение и даже приостановились, чтобы отдышаться. Прохлада, исходившая от ночной реки, приятно освежала их усталые тела.
— Знаешь, Антон, — вдруг сказала Дарина, — ты назвался моим братом, и я в самом деле почувствовала, что ты мне как брат.
— А я и по закону мог бы стать твоим братом, если бы ты вышла замуж за Карпа, — откликнулся юноша. — Карп ведь задумал на тебе жениться. Но теперь, узнав, какой он злодей, я не пожелаю тебе такого мужа.
— Да я бы никогда за него не пошла! — содрогнулась Дарина. — Он страшный, отвратительный человек! Ты совсем на него не похож.
— А вот отец любил Карпа больше, чем меня, потому что Карп сильный, а я слабый, — вздохнул Антон.
— Твой отец, наверное, был не очень хорошим человеком, — заметила Дарина.
— Не знаю. Я его плохо помню. Мне было лет семь, когда он умер.
— А я своего отца и вовсе не знала. Он погиб, защищая Киев от Батыевых орд. Вместе с ним погибли мой дедушка и дядя. Мама увезла меня в Галицкое княжество, когда я была еще младенцем.
— Твоя мама, наверное, сейчас плачет, убивается. Как же она отпустила тебя одну?
— Я ее уговорила отпустить меня под вечер погулять. Сама я во всем виновата. — Дарина прикусила губу, сдерживая слезы, и решительно взялась за весла. — Все, хватит нам разговаривать, пора двигаться дальше.
Они гребли молча, не решаясь возобновить беседу. Течение реки слегка помогало неопытным гребцам, но темнота мешала им замечать препятствия. Один раз они попали в камышовые заросли, а потом наткнулись на корягу, торчавшую из воды. В слабых лучах ночных светил едва просматривались неровные очертания левого берега, поросшего деревьями и кустами.
— Ночью плыть тоже опасно, — вздохнул Антон. — Мы не знаем здешних мест и в темноте можем повредить лодку. Хорошо, что эта коряга оказалась не острая. А если бы наткнулись на подводный камень?
— Что же нам делать? — растерянно спросила Дарина. — И днем опасно, и ночью…
— Придется пристать к берегу. Попытаемся разжечь огонь и как-нибудь пересидим темноту. А перед рассветом, когда небо чуть прояснится, поплывем дальше.
На берегу неопытным путникам с трудом удалось разжечь костер, который их не столько грел, сколько спасал от укусов мошкары. В рыбацкой лодке они нашли кусок старой овчины и, постелив его на охапку веток, улеглись на этом тесном ложе, свернувшись калачиком. Сон к ним не шел из-за тревоги, да еще из-за ночной прохлады. Чтобы не замерзнуть, юноша и девушка прижимались друг к другу. Дарина, которая еще совсем недавно теряла голову в объятиях Назара, сейчас ничего подобного не испытывала и лежала рядом с Антоном, чувствуя к нему лишь спокойную сестринскую нежность и доверие. Ей вдруг захотелось поговорить с молодым послушником откровенно, не таясь, словно со священником на исповеди, но она не знала, с чего начать. И Антон, словно угадав ее мысли, заговорил первым: