- Арчил - хороший парень, - уклонился я от ответа.
- А кто говорит, что он плохой?
- И хороший поэт!
- Откуда вы знаете, какой он поэт?
- Если это Арчил Гигаури, то он отличный поэт.
Я взглянул на Мзию: она сидела ни жива ни мертва.
"Так тебе, дура набитая!" - подумал я со злорадством.
Потом началось что-то страшное. Люди в комнате задвигались, поплыли, плавно подымаясь к потолку и опус.каясь на пол. А верзила с борцовской грудью вдруг съежился, сморщился, как проколотый шар, и превратился в маленькую краснощекую кунлу. Я громко расхохотался.
- Что с тобой? Ты пьян? - подошла ко мне Дадупа.
- Нет, я... не пьянею... от коньяка! - с трудом произнес я.
- Чему же ты смеешься?
- Посмотри, какой он... маленький... и смешной! - я показал на верзилу.
Тот, словно почувствовав что-то, беспокойно заерзал в кресле. А Дадуна, быстро закрыв мне рот рукой, крикнула:
- Девочки, попросим Гелу прочесть новые стихи! - Давай, Гела!
- Не могу, они еще не доработаны! - встал Гела, красивый, коротко подстриженный юноша.
- Вы знаете, кто это? - шепнула мне соседка.
- Как вас зовут? - спросил я.
- Меня? Изида, - ответила она удивленно.
- Так вот, дорогая Из... зида, я не знаю его!
- Как, вы не слышали про Гелу Вешапидзе?
- Впервые слышу от вас!
- Господи, как вам не стыдно! Это же наша надежда!
- Чья это... ваша?
- Грузии... Народа...
Гёла уже читал:
Сквозь туман язычества,
Грохоча,
сметая все с пути,
Глыбами огромными
Идет виденье белое,
Виденье былого
и грядущего...
А коньяк совсем взбесился. Комната запрыгала в каком-то диком танце. Завертелась люстра. Потом лучи лампочек золотыми ремнями опустились вниз, опоясали выстроившихся на красном рояле слонов, подхватили их, и закружились слоны, как лошади на карусели. Потом каждый из нас очутился верхом на слоне, а карусель все ускоряла свой бег. На первом слоне сидела Дадуна, за ней - я; потом Изида, Мзия, Гела. Один из слонов был без седока - это было, наверно, место Арчила. На последнем, самом маленьком слонике восседал, смешно вытянув ноги, наш верзила.
Гела читал:
Шар земной
обхватив
Когтистой лапой,
Летит сквозь века
Аист белокрылый...
А карусель вертится, вертится, вертится...
И дети похожи
На головки маков,
И слышу я стоны
Свалившихся баобабов...
Вертится карусель, мелькают слоны...
Песнь неземную
Я несу в себе,
И страстное сверканье
Меня сопровождает звезд...
"Что за бред? - думаю я. - Или я окончательно сошел с ума?" Вдруг наступило молчание. Все стало на свои обычные места. Исчезла карусель, слоны по-прежнему выстроились на крышке рояля.