- Ребята, возвращайтесь в казарму! Вы же понимаете, что требуете невозможного! Нельзя же так! Джакели, успокойся и успокой своих друзей! Слышишь?
Ребята угрюмо молчали. Никто не думал расходиться.
Я с облегчением вздохнул, увидев идущего к нам майора.
- Что тут происходит? - спросил он и окинул всех грозным взглядом. Немедленно разойтись по местам!
Солдаты зашумели, задвигались, но продолжали стоять.
- Кру-у-у-гом! - крикнул Чхартишвили, подняв вверх руку.
Все, как один, повернулись спиной.
- К казарме строевым ша-а-агом... арш!
Через минуту двор опустел. Лишь один-Джакели, понурив голову, стоял словно вкопанный.
- Джакели, была команда шагом марш! - сказал майор.
Джакели не сдвинулся с места. Чхартишвили взглянул на меня - у него дрожал подбородок. Медленно подошел он к Джакели, привлек его к груди и ласково потрепал по щеке.
- Иди, Джакели, к себе, отдохни, успокойся... Поверь мне: чего нельзя, того нельзя делать! Если б можно было, я бы разрешил!.. Иди, мой мальчик, отдохни!..
Джакели осторожно высвободился из объятий майора, молча повернулся и поплелся в казарму.
...Теперь полночь. И опять я сижу во главе длинного, испещренного следами горячего утюга стола один, словно покинутый тамада, и пишу тебе.
Пока как будто все. Остальное расскажу при встрече.
До свидания, дорогой Саргис. Через неделю я кончаю службу, так что писать мне сюда уже не стоит. Передай привет всем, кто помнит меня.
Целую тебя, твой Владимир Мдинарадзе".
Нас двое в комнате - я и Пархоменко. Группа Дзнеладзе в наряде. Мы лежим и молчим. После гибели Щербины мы все время молчим - в наряде, в казарме, в столовой... А если заговорим, стараемся подбирать тему и фразы так, чтобы они не коснулись Щербины. И все же каждая фраза кончается Щербиной. Потому мы предпочитаем молчать. Мы лежим, молчим и знаем, что каждый из нас думает о Щербине...
Я подхожу к окну. Поздняя осень. Листья на тополях пожелтели. Я раскрываю окно, и комната наполняется приятной прохладой и запахом моря. Я одеваюсь, выхожу во двор. Пусто кругом... Лишь Рябов, скинув гимнастерку, крутится на турнике... Я иду к кухне. Мельком заглядываю в раскрытое окно канцелярии. За столом сидят майор и наш писатель... Они не замечают меня. Я обхожу кухню, иду на задний двор. Под сосной на соломенной подстилке лежит Мерабчик и лижет цепь.
За последние два месяца медвежонок вырос, возмужал.
В свободные минуты ребята с удовольствием играют с ним. Но стоит обидеть Мерабчика, как он начинает грозно рычать и бросается на обидчика. Тогда берегись! У медвежонка острые как бритва когти и зубы! Верный способ задобрить обиженного Мерабчика - протянуть ему бутылку с лимонадом. Он становится на задние лапы, пьет лимонад и стонет от наслаждения. Меня медвежонок любит - я чаще бываю с ним и, кроме того, кормлю его сахаром. Вот и теперь, увидев меня, Мерабчик вскочил, закружился, радостно забормотал и потянулся ко мне. Я присел перед ним на корточки и протянул кусок сахара. Медвежонок проглотил его с аппетитным хрустом.