– Вполне возможно, – спокойно ответил Скляров. – Не забудьте сказать об этом следователю, он во всем разберется.
– Да, разбираться придется долго, – вздохнула Зинаида Валериевна, обводя взглядом холл НИИ, бывшего когда-то цитаделью науки, но ставшего со временем концлагерем для несчастных ученых. По витражу, на котором маленькие кусочки блестящего стекла изображали биологов за работой, полз первый луч восходящего солнца. Луч отражался, преломлялся, как в калейдоскопе, и бросал на стены и пол цветные отблески.
– А где Маргарита? – вдруг спросила Дрыгайло. – Куда она подевалась?
Утюгов не успел ответить, когда бухгалтерша услышала звук работающего двигателя.
– Гараж! Она таки проникла в гараж! – воскликнула Дрыгайло.
– Да, – довольно улыбнулся профессор. – Моя девочка на свободе. А я, ладно уж, посижу в тюрьме лет десять-двадцать. Разве это большой срок по сравнению с тем, что впереди – бесконечность? Как раз проценты набегут в банке.
Он спокойно вытянул руки. Щелкнули наручники. В тот же момент микроавтобус «Мерседес Виано» выехал из гаража и со всей возможной скоростью рванул в сторону леса. В отличие от директора его дочери совершенно не хотелось в тюрьму. В кармане у нее лежала половинка обмылка и фляга с раствором.
«В крайнем случае, крошки обмылка можно будет дорого продать, – думала она, – например, тому же Сене Плохоцкому или Филиппу Цукерману, а также диабетикам и другим больным с нездоровыми генами. Это будет моя страховка на всякий случай. А вдруг мои счета в Швейцарии арестуют?»
Микроавтобус вяз в грязи, буксовал, но продолжал продвигаться вперед. Рита посмотрела на себя в зеркальце заднего вида – на лице еще виднелись пигментные пятна, в мышцах чувствовалась ломота, желудок буквально выворачивало, но в целом она была счастлива – Утюгова вновь становилась молодой и красивой. Она была свободна, богата и не имела никаких моральных ограничений.
Полковник забрался на крышу лифта и втащил туда Еву. Голова ее болталась, словно она была не человеком, а куклой.
«Боже, что с ней случилось?!» – с ужасом подумал Владимир Евгеньевич, чувствуя под пальцами не привычную шелковистую кожу, а жесткую шерсть.
Вслед за Рязанцевым поднялась Лариса, которую хорошенько подтолкнул Коршунов, и Комиссаров, царапающий когтями по металлу. Последним на тесную площадку взобрался Виктор.
– Соня! – закричал он вверх.
– А? Что? – ответил из темноты девичий голос.
– Ты спускаешься?
– Нет, я просто повисла на тросе! – крикнула Пчелкина. – Спуститься не могу, сил не хватает.
– Ну и правильно! Сейчас мы будем подниматься! – закричал Виктор.