Заместитель директора вынырнул на поверхность. Прохладная вода приятно омывала его пересохшие жабры.
– Где они? В каких камерах? – быстро спросил Виктор.
Вместо ответа Комиссаров быстро поплыл к двери Евы, энергично работая лапами. Коршунов плыл за ним. Добравшись до нужного места, Виктор ушел под воду, достал отмычку и принялся за работу. До потолка оставалось не более десяти сантиметров воздушного пространства. И вода все продолжала поступать. Владимир Евгеньевич ждал, пока Коршунов откроет дверь, с ужасным чувством вины. Он не мог поверить, что Ева умерла одна, без помощи. Что, когда он прибыл в НИИ, она еще была жива, а он не смог ее спасти!
– Я так люблю ее, – пробормотал полковник, – как я буду жить без нее, даже не представляю!
Внутри у него все сжималось от боли. Виктор вынырнул на поверхность.
– Замок открыт! – сказал он, вцепился в ручку двери и потянул.
Вода забурлила. Секунду спустя полковник ворвался в камеру, поднимая тучу брызг.
– Ева! Ева! – кричал он.
Никого.
Он включил фонарик и посветил. В дальнем углу камеры на поверхности воды виднелось небольшое светлое пятно.
– Ева, дорогая моя! – простонал Владимир Евгеньевич.
– Ну что ж ты так долго? – с трудом спросила его девушка и только теперь потеряла сознание.
Совершенно счастливый Рязанцев подхватил ее, поддерживая таким образом, чтобы девушка могла дышать. Тем временем Коршунов вскрывал второй карцер, откуда была извлечена Лариса.
– А Ева? Ева жива? – громко закричала Ильина.
– Да, к счастью, – ответил полковник, поддерживая голову невесты над водой, – правда, она потеряла сознание. Как бы у нее сердце не отказало от переохлаждения.
– Извините, – смутилась Лариса, – это я пробила трубу, чтобы насолить Утюгову, и чуть было не утопила нас с Евой.
– Ничего, ладно уж, – пробормотал полковник, подтаскивая едва живую Ершову к шахте лифта. – Нам необходимо как можно быстрее выбраться отсюда, Еву надо доставить к врачу.
Глубокий обморок невесты очень беспокоил Рязанцева.
– Вы арестованы, – сказал Скляров Утюгову, – убийство и покушение на убийство.
Дрыгайло встала с пола и отряхнулась. Лицо Утюгова перекосилось от гнева.
– Вы еще за это ответите! – заорал он, брызгая слюной. – Я знаменитый ученый! Гордость российской науки! Этот парень угрожал мне!
– Не кричите, – поморщился Скляров. – Компетентные органы разберутся, кто прав, а кто виноват. Лично я успел увидеть, как вы выстрелили сначала в молодого человека, а потом в женщину.
Профессор в бешенстве топнул ногой.
– Он мне жить не давал, шантажировал! – сказал он, ткнув пальцем в Гришина.