Куснув крепкими зубами ароматного шашлыка, прокурор громко (на случай, если в ресторане были установлены микрофоны) заверил заместителя мэра, что разбирательство по делу Пасюка будет проведено в строгом соответствии с законом и с максимальной объективностью.
И вот теперь, сидя в своем служебном кабинете, Алексей Михайлович, с удовольствием вспоминая прозрачные шелковые шаровары «свободных женщин Востока» и душистый аромат жареной баранины, продумывал тактику разговора со следователем, ведущим дело Богдана.
К счастью, следователь Наврузов не полный даун и намеки начальства ловит на лету. Достаточно будет просто высказать свое личное мнение: слабовато с доказательствами, хлипкие вещдоки, свидетели путаются, обвиняемый тоже не дурак, вину свою не признает… Это означает, что дело не имеет судебной перспективы, то есть, если довести его до суда, приговор почти наверняка будет оправдательным.
Следователь, конечно, фигура процессуально независимая, приказывать ему прокурор не вправе. Другое дело – высказать свое мнение, дать дружеский совет… Наврузов не дурак. Пара бумажек, звонок – и Пасюк на свободе за недостаточностью улик. Легко и просто. Зато если завтра Наврузов схимичит в каким-нибудь деле и засветится не по-крупному, прокурор, памятуя о сделанном одолжении, в свою очередь, закроет на это глаза.
Все-таки хорошо, когда люди понимают друг друга и могут договориться. И никаких денег, никаких взяток, никакого нарушения законности. Услуга за услугу. Ты мне – я тебе. Просто месяца эдак через два прокурорскую супругу по мягкому ненавязчивому ходатайству заместителя мэра вполне законно оформят соучредителем в какую-нибудь процветающую фирму, и ежемесячно, на совершенно легальных основаниях из кассы фирмы в бюджет прокурорской семьи потекут кругленькие суммы. И никакой, заметьте, коррупции.
Усмехнувшись, прокурор протянул руку к кнопке селекторной связи.
– Верочка, пригласи ко мне, пожалуйста, следователя Наврузова, – попросил он.
– Нет? Как это – нет? – изумленно вытаращилась на Максима Лизоженова Лада Воронец. – Я названивала тебе вчера весь день. Я оставила шестьсот сообщений на твоем гребаном автоответчике. И теперь ты заявляешь, что ничего не принес?
– Я этого не говорил.
– Как это – не говорил? Ты же сказал, что у тебя нет…
– Я имел в виду, что сначала нам надо кое о чем договориться. Я хочу тебе кое-что предложить.
– Иди к черту! – взорвалась певица. – Нам с тобой не о чем договариваться! Все, что мне нужно – это доза. Доза, понимаешь? Или ты хочешь, чтобы я поменяла поставщика?