– Что это значит – Лолиту в помойку? – забеспокоился Лох в законе. – Мою Лолиту? Как это?
– Твою, чью же еще, – злорадно усмехнулся сторож. – Больше не будет у нас сосиски воровать.
– Кто эта Лолита? – тихо спросил у Глеба Денис. – Работница магазина? Тоже воровала?
– Да нет, это кошка приблудная, – успокоил Зыкова Бычков. – Демьян ее Лолитой прозвал. Маленькая была, изящная. Я таких не признаю. Я вообще котов не терплю, в магазин пускаю только Бугра. Вот это настоящий мужик. Весь в шрамах. Даже молока не пьет, жрет только мышей. Прямо фанат естественного питания. Никогда не мяукает, только хрипит. За это я его и полюбил. Чем-то он меня напоминает. Однажды торгую, а мне из очереди говорят, что мышь на витрине колбасу жрет. Взял я Бугра, посадил на колбасу, тот колбасу не тронул, а мышь сожрал. Очередь даже аплодировала.
– Что ты сделал с моей Лолитой? – демонстрируя собравшимся накачанные глицерином кулаки, с грозным видом поинтересовался Лох в законе.
– Говорю, в помойку выбросил. Сдохла твоя Лолита.
– Ты что, убил ее, морда неофашистская? – вскипел Дрызкин.
– Делать мне больше нечего, – обиделся Хрум. – По-твоему, как фашист, так сразу и убийца. Мы просто порядка хотим.
– Да в задницу твой порядок! С Лолитой-то что случилось?
– Порешил кто-то, – пожал плечами сторож. – Башку пополам перерубил. Около магазина валялась. Я проснулся на рассвете, вышел ноги размять, смотрю, она валяется. Ну, завернул я ее в ветошь, да и выбросил в помойку.
– Проснулся? – вскинул брови Глеб. – Что значит, проснулся? Ты ж сторожить должен, а не спать.
– Да не спал я, не спал. Так, кемарил, – отмахнулся Хрум.
– А когда вы Лолиту нашли? – заинтересовался Денис.
– Вчера, на заре. Часа за два до того, как генерала убитого обнаружили. Хорошо еще, что я за магазин не пошел, а то первый бы на трупешник наткнулся.
– Вы говорите, у нее голова была пополам разрублена? Чем? – спросил Зыков.
– А я почем знаю? – пожал плечами сторож. – Топором али тесаком.
«Топором. Ее убили топором. Так же, как генерала», – взволнованно подумал журналист.
– Оф-фициант! Пр-ринесите дверь! Я х-хочу войти! – донесся из коридора зычный женский голос.
Дверь подсобки распахнулась от мощного удара, и в нее, слегка покачиваясь, боком протиснулась широкая, как воздушный шар, женщина с чернеющими на корнях обесцвеченными перекисью волосами. За ее спиной колыхались щедрые телеса еще двух раскрасневшихся крашенных блондинок.
– А вот и наши учредители, – с усмешкой пояснил Глеб Бычков.
– Трахаться с собакой? Я? Ты в своем уме? – опешила Лада Воронец.