Папины глаза наполнились слезами. Он снова промокнул их платком и взглянул на сына.
– Я слышал их вчера вечером, сынок. Слышал так же ясно и отчетливо, как слышу сейчас тебя. Плач разносился по всему городу. Плач душ, лишенных Бога, заблудших и погибающих, взывающих о помощи. – Голос его дрогнул и сорвался, но он с усилием продолжил: – О, внешне, на поверхности, они смеются, насмешничают и глумятся, они стараются выглядеть достойно в глазах своих друзей и настаивают на своем праве приятно проводить время, заниматься накопительством и получать удовольствия, поскольку для них это единственный способ заглушить боль. Но я слышал их плач. Я видел, как они удаляются все дальше и дальше от света и словно погружаются в сумерки, в кромешную тьму, из которой нет пути назад. – Он тяжело вздохнул и потом воскликнул гневным, расстроенным голосом: – Но кому я могу сказать это? Кто будет слушать меня?
Джон слышал все, что говорил отец, но все же, заранее настроенный упрямо и категорично, не пожелал ничего признать. «Ну уж нет. Я не собираюсь участвовать в этом, – подумал он. – Если у Папы «поехала крыша», я тут ни при чем».
– Ты не хочешь слушать, – сказал Папа тоном не обвиняющим, а просто печальным, искренним. – И знаешь что? Среди тех плачущих голосов я расслышал голос губернатора Хирама Слэйтера.
«Ну что ж, все понятно, – подумал Джон. – У нас одинаковая наследственность, и мы оба находились в состоянии стресса. У нас одинаковая реакция на депрессию».
– Забавно, что мы с тобой так похожи и при этом настолько разные, правда? – сказал Папа, найдя в себе силы усмехнуться, хотя и сквозь слезы. – Знаешь, сынок, ведь двадцать лет назад у нас с тобой происходил точно такой же разговор, толь коты сидел на моем месте, а я на твоем. Чем ты там занимался в университете? Осаждал здание администрации в течение трех дней, пока наконец не вмешались полицейские и не забрали тебя и всех твоих друзей, озабоченных спасением мира.
Джон уныло улыбнулся:
– Да, я помню тот случай.
Папа потряс головой:
– Ты меня тогда так расстроил... и поставил в неловкое положение.
«Очко в твою пользу, Папа».
– Похоже, все повторилось с точностью до наоборот, так?
– Да, сынок. Пожалуй, так.
– Ну вот видишь? Ты испытал все на собственном опыте, и знаешь, каково это.
Папа энергично кивнул.
– Знаю. – Потом он улыбнулся. – И, пожалуй, сознание того, что мы с тобой так похожи, дает мне слабую надежду.«Нет, Папа, мы с тобой не похожи», подумал Джон.
– Просто очень грустно, что мы с тобой не можем служить одним и тем же идеям, смотреть на мир одними глазами. Было бы так замечательно излагать тебе свои взгляды и обсуждать с тобой разные вещи. Я имею в виду, просто смотреть на что-то и приходить к одинаковому выводу. Сынок... Я помню время, когда именно так все и было, и, думаю, так снова может быть.