– У этой реки мы обнаружили ваши следы и выслеживали вас, но вы успели уплыть на каноэ, – ответил мой друг.
– Да и в этом году наши воины выслеживали вас, – добавил я.
Белые посмотрели на нас испуганно. И несмотря на то, что они не доверяли нам и опасались нас, я почувствовал к ним какое-то расположение.
– Пусть белые братья не боятся. Им не нанесут никакой обиды. Когда заживёт рука младшего бледнолицего, мы проведём их по чаще домой.
Я заметил, что юноша со сломанной рукой время от времени кривится от боли. Я посмотрел на его руку – она уже опухла.
– Пусть мой брат потерпит ещё немного, а в нашем селении колдун вылечит ему сломанную руку.
Юноша благодарно улыбнулся сквозь боль.
Танто нагрузил шкуру и мясо медведя на своего коня и подошёл к нам.
– Ну, братья, едем! Пусть дух убитого воина спокойно перенесётся в Страну Умерших, а дух медведя – сопутствует ему в этой дороге.
Оба белых приблизились к холмику, под которым лежал кенай, опустились на колени и сделали руками какие-то знаки на лбу и на груди, а потом, спрятав лица в ладонях, тихонько что-то зашептали. Наконец они поднялись, взяли своё оружие и подошли к нам. Мы предложили им сесть верхом на наших мустангов – позади нас. Белый со сломанной рукой с помощью своего товарища взобрался на мустанга Неистовой Рыси, а другой белый сам вскочил на моего, и мы двинулись в путь.
Брат снова ехал первым.
Догнав Неистовую Рысь, я сказал ему на нашем языке:
– Знаешь ли, я не чувствую ненависти к этим двум бледнолицым. Сердце моё всё больше склоняется к ним.
– Я чувствую то же самое. Я был бы рад, если бы они захотели стать нашими друзьями, – ответил мой брат по крови. – Спроси их об этом.
Но мы ещё долго ехали, прежде чем я начал такой разговор.
Наконец я спросил своего седока:
– Разве белый брат чувствует к нам ненависть? Он закрыл свои уста так, что из них и слова не добыть.
– Нет! Я только думаю о словах наших людей про вас, краснокожих воинов. Оказывается, в словах этих были яд и ложь.
– Значит, мой брат думает сейчас иначе?
– Да! Прежние мысли улетели от меня и никогда больше не возвратятся. Я не могу забыть, как вы, не заботясь о собственной жизни, бросились на медведя. Хотя мы и принадлежали к расе, которая жестоко обидела индейцев, вы, не колеблясь, защитили нас.
Он помолчал немного, а я не смел нарушить его задумчивости, затем он продолжал:
– Ваши сердца чисты и благородны, наши же до сих пор были покрыты илом и грязью ненависти. Но вы своим поступком отмыли их в чистой воде дружбы. Будь моим другом, лесной брат, и дай мне свою руку в знак дружбы!