Пнатианка забормотала, щупальцевидные отростки беспорядочно задергались. Дарлинский, привязав ее к столу эластичной лентой, отошел в сторону. Глаза пациентки открылись, движения участились. Дарлинский ждал. Прошло десять минут, но ничего не менялось. Взгляд больной, казалось, не мог сфокусироваться, а движения по-прежнему носили совершенно беспорядочный характер. Словно пнатианка задалась целью во что бы то ни стало убедить доктора в полной неспособности управлять своими конечностями.
У Дарлинского забрезжила догадка. Требовалось кое-что еще проверить. Он вызвал Дженнингса.
– Скажи-ка, что произойдет с человеком, если удвоить содержание кислорода, поступающего в его легкие?
– Скорее всего он зайдется от смеха, – немедленно ответил патологоанатом.
– Это я знаю, – отмахнулся Дарлинский. – Меня интересует другое – он может потерять сознание?
– Сомневаюсь. С какой стати?
– А если содержание кислорода увеличить в четыре раза?
– Иногда такой способ применяют в чрезвычайных обстоятельствах.
– И больные при этом не отключаются?
– Случается. Но редко. Шеф, к чему вы клоните?
– Ответь мне на последний вопрос, и я тебе все объясню.
– Хорошо.
– Если поместить человека в атмосферу с девяносто…
– Помещайте! – оборвал его Дженнингс.
– Дай мне закончить. Если оставить его в такой атмосфере на неделю?
– Думаю, никто не проводил такого эксперимента. Возможно, избыточный кислород сожжет мозг и легкие, а следовательно… Постойте! Вы хотите сказать, что…
– Что пациентка привыкла дышать воздушной смесью с четырехпроцентным содержанием кислорода. А с того момента, как она прибыла к нам, эта несчастная вынуждена вдыхать в восемь раз больше кислорода. Поначалу она, наверное, чувствовала себя превосходно, но наступил момент, когда организм не выдержал кислородной агрессии, и наша подопечная потеряла сознание.
– Так вы нашли решение, шеф! – воскликнул Дженнингс. – И какое простое!
– Никакого решения я пока не нашел, – резко ответил Дарлинский. – Держу пари, что мозгов у нее осталось с наперсток. Координация отсутствует полностью, взгляд не фокусируется, из отверстий непрерывно сочится какая-то гадость. Ее умственные способности ниже, чем у самого последнего идиота. Вылечить мы ее сможем, но разум к ней не вернется.
– Может, вас утешит то обстоятельство, что перед тем, как потерять сознание, она, вероятно, испытывала истинное блаженство.
– Мне сразу полегчало, – мрачно заметил Дарлинский и отключил связь.
Ему не давала покоя одна мысль. Он вызвал Хэммета, объяснил ситуацию и принялся ждать, пока тот проконсультируется с правительством.