– Господа! – рявкнул наварх, врываясь вновь в кают-компанию. – Мы возвращаемся на Лаций! Немедленно! Максимальная скорость! Топливо не экономить! Рассчитать наикратчайший курс! Готовиться к прыжку в гипер! Изгнание закончилось, господа!
Староста не обманул Корвина: не прошло и получаса после их разговора, как Максим Краб принес инфокапсулу со своим дневником. Фактически это была пространная, многословная, замусоренная излишними подробностями автобиография.
Марк слушал ее три часа и сделал для себя сухую выжимку из невнятных рассуждений старосты.
Максим Краб родился на Ультиме Фуле шестьдесят пять лет назад. Сын переселенцев, заложивших космодром и город, он провел детство под чарующие рассказы о грядущем могуществе. Могущество это казалось вполне достижимым, стоило только посмотреть на огромные купола Второго поселка, на крытую автостраду, соединившую два центра планеты, и на огромный технополис, третью ячейку грядущего города, отпочковавшуюся от Второго поселка. И хотя расчеты показывали, что на колонизацию всей планеты (если она будет продолжаться прежними темпами) понадобится как минимум два столетия, обитатели Крайней Фулы верили, что благоденствие достижимо. По заключению ученых, планета подлежала терраформированию, а это значит, впереди ожидалось благоденствие. Они, как боги, создавали свой мир, населяя его растениями и животными. К тому же у фульчан в радиусе многих световых лет не было соперников, и они могли развиваться, рассчитывая лишь на свои силы, ни от кого не завися. Колонисты жили дружно, заботились о мелочах, не обращая внимания на глобальные проблемы Галактики. На Крайней Фуле пьяный дебош считался страшным преступлением, убийств не случалось уже более десяти лет. И вдруг однажды вечером на месте Второго поселка разверзся черный провал, и ничего не осталось от великолепных куполов. Технополис также оказался разрушен, хотя от него и сохранился один купол. Пострадал генератор гравитационного поля, который монтировали в технополисе и вот-вот должны были установить на космодроме. А это означало, что садиться и взлетать с планеты могли по-прежнему практически только военные корабли или звездолеты-спасатели и разведчики. Правда, космодром уцелел, как и Первый поселок. Но люди, которые в момент взрыва находились во внешних ячейках уцелевших куполов Первого, умерли в течение года. Поселенцы слали один призыв о помощи за другим, и их услышали. Прилет беспилотного транспортника был тому подтверждением. Но это все, что они получили от метрополии. Ни один человек за три стандартных года не посетил их несчастную планету.