Я не отступила. «И вы доверили себя ей… исключительно?»
«О да, — ответил он. — Конечно».
«И никогда не испытывали искушения?» — спросила я, поднося к губам салфетку, чтобы замаскировать мои пальцы, которые расстегивали верхние пуговки рубашки.
«Разумеется, испытывал. Много раз. Например, когда гляжу на вас. Да и кто не испытал бы?»
Я приняла мое выражение «так вот же я!» и замолчала. Сидевшие за соседними столиками внезапно понизили голоса — даже ниже моего выреза. И наступила придушенная тишина, означающая, что мужчины притворяются, будто не смотрят, а жены притворяются, будто не замечают. Официант-испанец налил вина с великой услужливостью.
Билл моргнул, словно мой сосок вонзился ему в глаз. И очистительно высморкался в платок.
«Но ведь это же и есть верность, не так ли? — сказал он негромко. — Не поддаваться искушению».
«Никогда-никогда?»
«Никогда».
Так бы его и ударила! За то, что лишил меня наследственного места, и был таким, каким Гарри не был никогда.
Вот так. Конец постельной игры. Конец пари.
И последний иронический штрих: когда мы вышли из ресторана, спина у меня так разболелась, что я едва выпрямилась. Билл был само сочувствие. «Бедняжечка! — сказал он. — Попросите Нину помочь вам. Спины — это ее специальность.
Ароматотерапия. Она прошла курс. Целительное прикосновение. Позвоните ей, когда вернетесь».
Может быть, и позвоню.
Так что сообщать тебе другие новости особого смысла нет. У Клайва новые неприятности в школе — из-за крикета. Я всегда считала, что это игра джентльменов. Но не когда играет Клайв.
Интересно, был ли Гарри таким в его возрасте, и просто перенес привычку к грязным приемам с крикета на женщин. Кстати, я получила от него письмо. Видимо, он пробудет в Лондоне довольно долго. И даже пригласил меня на новую постановку в Национальном театре. Я отказалась. Я бы хотела ее посмотреть, но только не с Гарри. О чем могли бы мы говорить?
Дом Арольда, видимо, продан. Но теперь это меня не интересует. Да и в любом случае, купил его, вероятно, управляющий банком на покое.
Ох! Спина совсем разболелась. Писать письма — не слишком удачное занятие в таких случаях. Извини за ворчливый тон. Твоя миниатюрная белокурая Венера чувствует себя скорее ведьмой из «Макбета».
Итак, назад к искусству и реальной жизни. Я почти забыла, что это такое.
С любовью.
Джейнис.
Парламент-Хилл
«Мэншенс» 27
Хайгейт-роуд
Лондон NW5
9 мая
Дорогой Пирс!
Квартира бесподобна. В прошлый понедельник я выбрался из норы Болтон-Грув с красными, как у кролика, глазами, бросил зубную щетку и другие ценности в «пежо», которым я себя побаловал, а затем возникла проблем, с которой я не привык сталкиваться, будучи избалованным иностранным корреспондентом, — отсутствие разрешения на парковку, как жильца. К счастью, твой швейцар в «Мэншенс» знает меня по ящику и нашел для меня местечко во дворе — по соседству с мусорными баками. Однако услуга за услугу, и я вынужден слушать его диатрибы против исламского фундаментализма, и о том, что следует сделать мистеру Мейджору по поводу брэдфордских психов. «Вы женаты?» — спросил он меня нынче утром. «Был когда-то», — сказал я. А! «В „Мэншенс“ проживает много таких, — продолжал он. — Думается, будете таскать сюда баб. Они все так — члены парламента, епископы, арабские шейхи. — Тут он выразительно на меня посмотрел. — Если вам адресочек понадобится, только скажите. И порядок».