Волки же знают все, поэтому и молчат. Знающий – не говорит…
* * *
– Что с ковуями? – недоумевал князь Игорь. – Что затеял Ольстин?!
– Измену, князь.
Миронег сказал то, что не решились выговорить воины, не боявшиеся смерти.
Измена страшнее гибели. Хотя бы для порядочных людей.
Курский князь вернул шлем и раздобыл на поле боя нового коня.
Но радости было мало.
– Измена! – воскликнул Буй-Тур Всеволод.
Он быстро оценил, почему объединились бродники с ковуями. Оценил и то, что справиться с отрядом черниговцев, большим по численности, да еще на свежих конях, у него не получится.
– В круг, братья! – воскликнул князь, созывая оставшихся в живых кметей. – Вот и до настоящего дела дошло!
– Увидим еще, кто кого, – весомо проговорил кто-то.
– Якоже блудницю и разбойника и мытаря помиловал еси, тако и нас, грешных, помилуй, – благочестиво перекрестился другой кметь.
– Погоди еще, – ощерился Всеволод, – потом посмотрим, кому покаяние потребуется.
На фоне грозового неба, озаряемого темными сполохами молний, резко выделялись посеребренные доспехи князя, его золоченый шлем, белый конь. Курские кмети стеной детинца выстроились вокруг Буй-Тура Всеволода, в молчании глядя на приближавшихся к ним с двух сторон бродников и черниговцев. Выщербленные в бою клинки мечей и сабель пока были опущены книзу, набираясь от матери-земли сил для боя. Этот бой станет для многих из них последним, но кмети точно знали – пока жив хотя бы один из них, будет жив и князь. А пока жив князь – жива и месть.
Битву оценивают по завершению. Раз погибшие не отмщены, бой продолжается. Княгиня Ольга, причисленная православной церковью к лику святых, мстила за мужа. Тем и славна была на Руси, а не своим крещением.
Курские кмети стояли стеной, и выстроена она была в два слоя: сталь и сердца.
– Князь рыльский своих дружинников повел, – сказал один из дружинников, стоявших рядом с князем Игорем.
– Зря, – вырвалось у кого-то.
Игорь Святославич тоже считал, что зря, но смолчал. Горяч мальчишка, вспыльчив. Не стерпел измены, ринулся отомстить предателям. Ковуи же, хоть и позором себя покрыли, воинского умения не утратили, и судьбу рыльских дружинников даже предсказывать не стоило, так все было ясно.
– Не нам судить о том, – одернули говорившего.
Не нам, согласился про себя Игорь. От сердца делают, а там уж – как боги рассудят.
Лицо Миронега казалось каменным.
– Знал, что ли? – догадался князь Игорь. – Знал… И смолчал! Не жалко теперь тех, кто в бой идет за своим князем?
– Нет, – сказал страшное лекарь.
* * *
В Чернигове закончилась обедня. Ярослав Всеволодич вместе с прибывшим незадолго до этого Святославом Киевским остались одни в опочивальне, отведенной великому князю, посмотрели в глаза друг другу.