Обувь тоже поражала разнообразием — кусса
[15] и туфли от Джимми Чу, семимильные сапоги, шлепанцы и вычищенные до блеска кожаные ботинки на шнуровке. Во втором ряду я узнала Иосифа, укутанного в фиолетовый балахон с золотой отделкой. Зрелище было потрясающим: смесь роскошных одеяний, представляющих разные культуры, являла истинное пиршество для глаз. Несмотря на предчувствия, не покидавшие меня в ожидании сегодняшнего вечера, я подняла фотоаппарат и сделала снимок.
— Эй! — Бобби выхватил камеру у меня из рук. — Нечего зря тратить картриджи.
— Тратить?! — ахнула я. — Да ты погляди на них!
Я показала на расположившихся на сцене представителей всех наций, величественно возвышающихся над морем обитателей поселка, которые смотрели на них с надеждой, отчаянно дожидаясь вестей из старого, давно покинутого мира. Мы заняли места примерно в центре зала, чтобы не очутиться на линии огня. Хелена, устроившаяся ближе к первым рядам, напряженно всматривалась в толпу с выражением не то озабоченности, не то испуга на лице: мне не удалось его расшифровать. Решив, что она ищет нас, Бобби приподнялся и энергично помахал ей. Я не могла шевельнуться. Неведомый доселе страх сковал тело, а театр тем временем очень быстро наполнялся гулом тысяч собравшихся, и этот гул звучал в ушах все громче и громче. Я оглянулась. Десятки тех, кто не смог найти свободное место, стояли в задней части зала, блокируя выходы. Громкий стук захлопнувшихся и запертых гигантских дверей эхом отдался в помещении, и все сразу стихло. Дыхание сидевшего за моей спиной мужчины нестерпимо грохотало у меня в ушах, а реплики, которыми шепотом перекидывалась пара впереди, доносились как из громкоговорителя. Сердце выстукивало барабанную дробь. Я перевела взгляд на Бобби, ища поддержки, но напрасно. Яркий свет, лившийся сверху, не давал никому спрятаться за чьей-нибудь спиной или скрыть свои реакции. Все и всё были видны как на ладони.
Когда двери закрылись и воцарилась тишина, Хелене пришлось сесть. Я изо всех сил старалась убедить себя, что это просто какое-то дурацкое место на задворках неведомо чего, жалкий плод моего воображения. И вообще все это сон, галлюцинация, не настоящая жизнь. Но все попытки ущипнуть себя, проснуться и выскочить отсюда оказывались бессильными против здешней атмосферы, наполнявшей меня дурными предчувствиями: в конце концов придется признать, что все происходящее так же реально, как биение моего сердца.
Из бокового крыла здания вышла женщина с корзиной наушников. Люди, сидевшие в крайних креслах каждого ряда, брали их и передавали соседям, словно пожертвования в церкви. В ответ на мой немой вопрос Бобби продемонстрировал, что с этим делать, воткнув штекер наушников в гнездо на кресле передо мной. Потом он надел их, и в этот момент со сцены заговорил человек с микрофоном. Он произнес по-японски что-то непонятное, но меня настолько потрясло все происходящее, что я и не подумала надеть наушники. Бобби подтолкнул меня локтем, я вздрогнула и быстро их нацепила. Голос с сильным акцентом переводил на английский. Начало сообщения я пропустила.