Позже, моя на кухне посуду, пока Говард наливал себе послеобеденную рюмашку, она вдруг испытала неудержимое желание поплакать у него на груди. «Без этих денег мы проживем». Он сказал это так, словно они были мужем и женой.
Однажды вечером, спустя год после смерти Сары, раздался звонок, и усталый женский голос, принадлежавший представительнице государственной больницы «Сентрал Ислип», с прискорбием сообщил ей о кончине Эстер Граймз.
— Вот оно как, — пробормотала Эмили. — Ясно. Вы мне не подскажете, какова процедура?
— Процедура?
— Ну, в смысле погребальные мероприятия.
— Это вам решать, мисс Граймз.
— Я понимаю, что решать мне. Я просто…
— Если вы хотите заказать частные похороны, мы можем вам порекомендовать несколько погребальных контор в округе.
— Достаточно одной.
— Согласно инструкциям я должна порекомендовать несколько.
— Ну хорошо. Подождите, я сейчас возьму карандаш. — Проходя мимо сидящего на стуле Говарда, она сказала: — Умерла моя мать, представляешь?
Когда ее телефонный разговор закончился, Говард спросил:
— Эмили, хочешь, чтобы завтра я поехал с тобой?
— Да нет, — ответила она. — Там будет совсем короткая церемония в этом… в морге. Я и сама справлюсь.
Когда на следующий день такси Эмили подъехало к моргу, все трое внуков Пуки уже стояли под деревьями напротив входа. Кроме них, больше никого не было. Питер отделился от группки и помог тетке выбраться из машины.
— Рад вас видеть, тетя Эмми, — произнес он, улыбаясь, пасторский воротник свидетельствовал о том, что его уже посвятили в сан. — Обычно они посылают больничного священника для проведения службы, — пояснил он, — но, когда я предложил свои услуги, они ответили согласием.
— Что ж, это… это хорошо, Питер. — Она слегка растерялась. — Это прекрасно.
В сумрачной часовне пахло пылью и лаком. Эмили, Эрик и Тони-младший сели на первой скамье напротив алтаря, перед которым стоял закрытый гроб и две свечи, в изголовье и в изножье. Через какое-то время из боковой двери вышел Питер в епископальной епитрахили и принялся читать вслух по молитвеннику.
— …Ибо мы ничего не принесли в мир и ничего не можем вынести из него. Господь дал, Господь и взял; да будет имя Господне благословенно…
Когда все закончилось, Эмили зашла в офис, и там кассир, предварительно посмотрев ее водительские права, протянул ей через окошечко счет и принял от нее чек.
— Вы можете сопроводить останки в крематорий, — сказал он, — но я бы вам не советовал. Все равно смотреть не на что.
— Спасибо, — сказала она, сразу вспомнив дымящие на горизонте трубы-близнецы.