С вялым недоумением Саша обнаружил, что аппетит у него отсутствует. Он брезгливо поковырялся ложкой в каше, пожевал рыбу и, не доев, отодвинул тарелку прочь. Попил чаю без сахара (сладкого не любил) и встал из-за стола. Один из молодых робко попросил у него сигарету и был до онемения поражен, когда мрачный «дед», ни слова не говоря, вынул из надорванной пачки «Астры» сразу две и бросил на стол. Ребята вышли покурить, а Александр, подумав, снова сел, хотя курить хотелось нестерпимо… но не в компании. Ему нужно было побыть одному.
Оставленный за уборщика молодой боец закатал рукава и начал сгребать грязную посуду, готовя её к мытью, а Саша взял случившуюся рядом старую газету, зачуханную, в брызгах жира — опять брызги, проклятье!.. попытался что-либо прочесть, но ничего из этого не вышло. Он поймал себя на том, что в третий раз прочитывает одну и ту же фразу, не понимая её смысла.
Перед глазами были брызги на колесе и бампере «Урала». Это было ужасно. Он понял вдруг, что никакая сила в мире не заставит его подойти к автомобилю № 22–14 КМ.
Понимание это было настолько серьёзным, что с полминуты Саша сидел не шевелясь и глядя в одну точку, положив руки на столешницу. Уборщик, возившийся с тарелками, недоумевал, видя странное поведение «старого» солдата: тот словно бы оцепенел и, похоже, собрался просидеть в этом оцепенении сколько угодно, но тут в помещение шумно ввалились курильщики, и он, очнувшись, встал и молча вышел.
В обнесённом сеткой дворе караулки было пусто. Под ногами шуршал гравий, негромко шелестели за оградой высокие берёзы. Прохладно, сыро и почти темно. В части и военном городке включили внешнее освещение. Из ближайшего дома доносился невнятный телевизионный бубнёж. Ветер прохватывал сквозь хэбэ. Поёжившись, Саша присел на скамеечку под навесом, чиркнул спичкой, прикурил, глубоко затянулся.
Телевизионные голоса явственно захохотали. Саша грустно улыбнулся, выпуская носом дым, тут же растаскиваемый бойким ветерком. Жизнь продолжается! — смех, ночные тайны… Наверное, кто-то ждет этой ночи, как сказки, — ждут и знать не знают, что какой-то Александр Раскатов ожидает от идущей в мир темноты совсем иного.
Один, совсем один. — Он подумал об этом без горечи и жалости к себе. — Что ж делать, — говорил он про себя. — Да, нелегко. Но ничего, прорвемся… Да. Тактика. Какую выбрать тактику. Это важно. Не стоит, пожалуй, залезать на вышку. Потеряется маневр… нет, это ловушка. Мишень! А вот под вышкой — да, удачно. Там прожектор, и всё видно кругом, а самого не видно, да и насыпь — хорошее фланговое прикрытие. А справа — ограждение… хотя кто его знает, для них-то, может, никакое это вовсе не ограждение, так, пустое место…