Да ночью лунною.
Полнолуние.
Доплыву, доберусь. Это ничего что далеко. Всего ночь. Это просто ночь, такая же, как и другие, как и десятки прежде проведённых на посту ночей. И страха нет, его не должно быть. Нет. Брызги? А их не видно, в темноте-то, не видно, вот и всё. Даже не то, чтобы не видно, их просто нет. Бояться нечего. Нет их.
Саша увидел, что как встал, так и стоит, уперев взгляд в угол караулки. И даже вроде как шевелил губами, показалось ему, и он устыдился. Хватит! Он подтянул ремень, отвисший от тяжести подсумка и штык-ножа, пригладил волосы и, взяв со скамейки свою пилотку, твёрдо прошёл в помещение.
Время было недолгим. В двадцать два сменили часовых, и бодрствующая смена превратилась в отдыхающую. Ребята с большой охотой посбрасывали сапоги, погасили свет — и через несколько минут уже зазвучали первые сонные посвисты. Саша был весь, как взведённая пружина, он не хотел спать, да и, если честно, где-то глубоко всё-таки копошился неуничтожимый страх, как ни старался Саша задавить его. Мысль о том, что может повториться нечто подобное тому, что было в предыдущие две ночи, скребла холодным острым коготком. Неприятно.
Так он пролежал почти два часа, готовясь. Сосредотачивался, но мысли растекались, уходили куда-то вниз, как вода из худого ведра. Вспоминалась ни к селу ни к городу всякая ерунда: как в техникуме осенью ездили на уборку урожая, дёргали свёклу. А однажды разгружали на пристани баржу с арбузами — обожрались ими до отвращения… Саша нахмурился, встряхнулся, гоня никчёмные картинки. Но теперь почему-то завспоминались девчонки, с которыми когда-то имел дело: их лица, голоса… сильно помнилось тепло их нежных тел.
К своим недолговременным подружкам Александр относился снисходительно, держа дистанцию, не позволявшую этим шустрым созданиям предпринять штурм. Но даже в самой надёжной обороне случаются непредсказуемые провалы — вот и Сашины бастионы как-то сами собой размягчились, поплыли, поплыли… и — увы! — растворились перед хрупкой девчушкой, которая, похоже, даже и не догадывалась об одержанной ею победе… С миловидной брюнеткой Юлей Саша постарался распрощаться так, как он это обычно и делал: не сообщив ей ни адреса своего, ни телефона. А её, Юлин адрес, взял, уверенный, впрочем, что тот не понадобится — да и случилось это недели за две до призыва, когда повестка была уже на руках. Но прошло несколько дней, и Саша с удивлением понял, что он хотел бы снова увидеть девушку, ещё день-другой он противился этому желанию, а потом не выдержал и пошёл.
Ближе к вечеру, часам к шести, он оказался в районе, застроенном двухэтажными кирпичными домами. Один из них, в глубине квартала, и был искомый, и, походив немного, Саша без расспросов отыскал его, увидел неподалёку, под забором, скамейку, откуда хорошо просматривался единственный подъезд, сел, зябко поведя плечами, вытащил сигарету, размял её и закурил.