Я уточнила:
— Ты подразумеваешь Андрея?
Бэби хмыкнула:
— Это ты вспомнила, как они сегодня поцапались из-за дайнетики? Кстати, Андрей — тот еще фрукт. Ты обратила внимание, он даже не спросил, кто именно убит! Слетел, видите ли, с высот духа, узнал об убийстве, но не заинтересовался, обо чьем. Ты веришь в это? Я нет. Он наверняка все знал, просто выкаблучивался. А откуда знал? Либо подслушивал, либо сам убил.
— Из-за разницы во взглядах на учение Хаббарда? Это еще более странно, чем из-за глупой драки.
— Да, но Андрей и есть странный. Либо притворяется таковым. Впрочем, я-то имела в виду другое. Ты помнишь, что Петр Михайлович сказал нам утром?
— Ну… что кофе вреден. Ну и что?
— А еще? Ну, вспомни! Он еще хотел привлечь наше внимание.
— Твое, — поправила я.
— Пусть мое. И сказал, что знает такие вещи, которые мы не знаем, хотя хотели бы. Потому что он наблюдательный, а мы нет. И он узнал о ком-то что-то, что тот тщательно скрывает. Ну, вспомнила?
— Точно, вспомнила! Слушай, а почему ты не рассказала это милиции?
Моя подруга пожала плечами:
— Сперва забыла, а потом этому Игаеву не захотела. Он грубый. Но завтра расскажу. Это может оказаться важным. Если он узнал тайну кого-то из нас, то почему бы кому-то из нас его не убить? Проще простого. Рано или поздно в туалет Петр Михайлович пройти должен, правда? Стой себе на тропинке да жди. А если и попадешься кому на глаза, никто не удивится.
Последняя фраза вызвала у меня смутные ассоциации. Если и попадешься кому на глаза… А ведь мне, кажется, кто-то попался?
— Ты не знаешь, — уточнила я, — во сколько я ходила чистить зубы?
— Около часу ночи, а что?
— А Петр Михайлович был тогда… ну…
— Лида утверждает, ушел от нее за полночь. А что?
Если Бэби требует ответа, уклониться невозможно.
— Я встретила там Юрия Андреевича, бледного и вообще не в себе. Я даже спросила, что с ним, а он ответил, что с ним бывает, и убежал. Может, это ничего и не значит…
— А может, и значит. Молодец. Давай-ка восстановим с тобой обстановку. Чтобы не кидаться, как Ильин, на первую попавшуюся версию, а представить всю полноту картины. Петр Михайлович один едет в незнакомое место, переживает, как сумеет добраться. В поезде знакомится с нами и с Митей. То есть мы общались с ним больше всех и в каком-то смысле самые подозрительные. Ты следишь за ходом моих рассуждений?
— Нет, — призналась я.
— А что ты делаешь?
— Я думаю об Арсении. Прости меня, Бэби, только я не понимаю, что ты сейчас говоришь.
— А я-то надеялась, что тебя отвлекла, — вздохнула она.
— Ты сперва и отвлекла, а теперь оно снова накатило. Просто все внутри переворачивается.