— Хреновые, — ответил Николай, затягиваясь и стряхивая пепел в обтекаемую пепельницу из розового стекла. — У мэра дочь пропала. И внук. А у Игоря, ты понимаешь, жена и сын.
Леонид Артурович на три градуса повернул голову в сторону Суворина и Шведова, которые сидели друг подле друга и о чем-то невесело беседовали.
— Дела! — покачал он головой.
— Валера, — раздался громовой бас Ивана Елесенко, — хватит делать вид, что ничего не произошло. Давай выкладывай!
Все уставились на Суворина. Тот нахмурился. Игорь Шведов нервно прикусил губу.
— Мужики, что у вас стряслось? — продолжил Елесенко. — Что за слухи ходят в городе?
— Уже ходят? — криво усмехнулся Суворин.
— Конечно! Мы все знаем. Что ваша Олеся и пацаненок исчезли. Их похитили? Что требуют? Ну хоть какой-то сдвиг есть в положительную сторону?
— Валерий Александрович, Игорь, — вставил с грустной полуулыбкой Николай Самарский, — мы все вам сочувствуем. И не завидуем. Я сотни раз проигрывал в уме подобную ситуацию и молюсь, чтобы такого со мной не произошло.
— А не можем ли мы чем-нибудь помочь? — с сомнением в голосе спросил Леонид Артурович. — Раздобыть какую-то информацию. Или деньги? Валерий Александрович, Игорь! Вы только скажите. Мы хоть и противники сейчас, но ведь люди.
— Детей воровать — это, конечно…! — громко выругался из своего кресла Кукишев, пошевелив усами и отогнав окурок в угол рта. Он сидел под фикусом и смотрелся вполне миролюбиво в своем цивильном костюме.
— Спасибо за поддержку, — мрачно ответил Суворин. — Новостей у нас никаких. Выкупа пока не требовали.
— Валерий Александрович, вы думаете… — начал Леонид Артурович, но мэр поднял руку в предусмотрительном жесте.
— Не надо! — резко сказал он. — Не надо муссировать эту тему. Это все наши с Игорем личные проблемы.
— Мы понимаем, как вам сейчас трудно, — кивнул Самарский.
— Единственное, о чем хотел бы вас всех попросить, — продолжал Суворин, — давайте вести честную игру.
— Честную игру? — возмущенно пробасил Елесенко. — Валера! Уж не хочешь ли ты сказать, что подозреваешь кого-то из нас в похищении детей?
— Давайте будем вести честную борьбу. Возня с компроматами, ложь, обвинения в адрес друг друга, ругань, подставки, подтасовки — короче, все, что составляет так называемые грязные выборные технологии, давайте оставим в стороне. Не будем терять лицо. Повторяю, давайте будем бороться честно.
— Нет, Валера, неужели ты вообразил, что кто-то из нас мог учудить такое? — не унимался Елесенко. Сначала он выразил подобающее случаю сочувствие, а теперь был готов вцепиться в горло деморализованного несчастьем противника и завязать свару. — Кого ты конкретно подозреваешь? Нет, скажи!