– Да, спасибо одной моей знакомой.
– Ах, вот даже как! – Она фыркнула.
– Еще бы, не будь ей шестьдесят с небольшим лет, она бы наверняка изнасиловала меня. Обычно женщины такие случаи не упускают.
Услышав о возрасте предполагаемой соперницы, Стефания вздохнула облегченно.
Она вынула руку из кармана своего неизменного черного плаща и протянула Берни что-то блестящее.
– Это тебе на память о перенесенных ради меня невзгодах.
– Не «ради тебя», а «из-за тебя». Что это?
Девушка открыла ладонь, и он увидел, что на ней лежит красивый золотой браслет.
Она сама надела его ему на правую руку.
– Что это означает? – удивился он, заметив вырезанную на золотой пластинке цифру «101».
– Почти ничего. Я объясню тебе потом.
– Когда?
– Может быть, вечером. А может быть, никогда. Мы встретимся сегодня в восемь?
– Ты опять что-то задумала?
– Разумеется.
– Говори скорее.
– Берни, тебя всегда отличала завидная терпеливость. Что случилось? Ты не можешь подождать до вечера?
– Да, пожалуй, ты права – я слишком терпелив. – Он вздохнул и грустно улыбнулся. – Ладно, мне пора возвращаться на допрос к моему шефу. До вечера.
Она поцеловала его и побежала по мосту в сторону метро.
Вопреки ожиданиям Берни Николас не задал ему ни одного вопроса.
Студия звукозаписи, куда вечером того же дня они приехали вместе со Стефанией, вовсе не походила на «Сан рекордс»,[35] а сам Берни вовсе не рассчитывал на звездную карьеру певца, однако он не стал сопротивляться, когда девушка завела его в маленькую комнату, единолично занятую огромным микшерским пунктом, и предложила подождать, спросив, хочет ли он кофе или еще чего-нибудь. Кофе он не хотел.
Тогда Стефания покинула его, пообещав вскорости вернуться. На сей раз она сказала правду. Вернулась она, правда, не одна, а в сопровождении долговязого парня с косичкой.
Парень вяло пожал руку Берни и сказал, что готов.
– Мы можем пройти в кабину, – пояснила Стефания. Джекки сейчас все наладит.
Перед тем как приехать в студию, они посетили дна бара, так что теперь Берни было достаточно все равно, куда и зачем идти.
Они уединились в тихой кабине, стены которой были выложены пористой звуконепроницаемой изоляцией.
Голос Стефании прозвучал странно глухо, когда она сказала, чтобы Берни надел наушники.
Через длинную прорезь окна они могли видеть, как Джекки колдует над пультом. Сейчас он был похож на гигантского богомола.
– Должен заранее предупредить, что я не умею петь, – сказал Берни. – Или теперь так модно?
– Пение – отнюдь не главное, – отозвалась Стефания, прислушиваясь. – Главное – как человек выражает свои чувства. Ты понимаешь меня?