Речел стало трудно дышать. Она не могла найти слов, чтобы как-то возразить матери и убедить себя в собственной правоте. Речел глубоко вздохнула, и воздух обжег ей горло и легкие.
– Моего мужа не интересует мое прошлое. Он знает, что берет и что я могу предложить.
– Мужчина, которого ты привезла в город, вовсе не тот человек, за которого ты вышла замуж.
Речел поставила кувшин на ночной столик.
– Тебе сказал Феникс… – пробормотала она.
– Ему ничего не оставалось. Когда я приехала, он сообщил, что твой муж все обо мне знает. А сейчас предупредил, чтобы я скрывала правду. В городе все предупреждены. Я не стану перечить Фениксу. Так что можешь не беспокоиться, я не выдам тебя.
Речел закрыла корзину и решила, что теперь лучше всего уйти. Разговор с матерью заставил ее вспомнить все давние детские страдания: как она наблюдала за другими девочками, которые гуляли, держась за руки матерей, как мать отказывала ей даже в самом скромном внимании, как ей самой хотелось стать матерью и доказать себе, что шлюхи не всегда рождают шлюх. Как вдруг пришло осознание самого важного открытия: ничто не имеет значения – даже ремесло Розы, – если перед тобой раскрыты материнские объятия, а не двери пустой чердачной комнаты.
Она вспомнила, что ее ждет Генри, мужчина, который тронул ее сердце и не позволил задеть свое. Речел не знала, что хуже – пустая комната или бесплодные мечты. Ей очень хотелось поговорить с Розой, и желание это было столь сильным, что удерживало ее, не позволяя уйти сразу. Судьба словно дразнила и искушала Речел, давая еще одну возможность попытаться обрести то, чего она никогда не имела. Но теперь уже поздно. Если у нее и были какие-нибудь надежды, они развеялись, когда Роза отказалась принять ее помощь.
– Я не беспокоюсь, – произнесла Речел. – Я уже давно разучилась называть тебя «мамой». Ведь это вредило бизнесу.
* * *
Речел сказала, что у них нет слуг и что она сама поможет ему разгрузить фургон. Где же она, черт возьми?
Выругавшись, Генри вытащил из фургона еще одну большую корзину, отнес в дом и бросил в груду вещей, растущую на полу кухни. Мысль о том, что он не может обойтись без Речел, раздражала Генри. Ведь во время путешествия он часто давал понять жене, что ему не нужна ее помощь.
Пусть лучше лечит уличную шлюху. Он все сделает сам. Генри вытер лоб рукавом рубашки и снова нырнул в фургон. Ему бросились в глаза две коробки, не похожие на остальные, с красивыми ярлыками. Генри поближе рассмотрел одну. Оказалось, что к ней прикреплен маленький конверт с печатью и с именем, написанным знакомым почерком. Почерком Люка. Генри вскрыл конверт, вынул единственный листок и стал читать: