– А вы этого не думаете? – вызывающе спросила она и резко добавила: – Вы будите во мне дьявола, мистер Перри Мейсон. Пойдемте.
Они подошли к большому парадному крыльцу с решетчатым карнизом – такие строили лет тридцать назад.
– Ау, мы идем! – открывая дверь, крикнула Сильвия. – Все готовы? Проходите, мистер Мейсон… – Она на мгновение остановилась и, придержав дверь, полупримирительно-полувызывающе произнесла: – Извините меня. Я не всегда эксгибиционистка и не всегда такая злюка. А вот и Хэтти.
Хэтти Бэйн выглядела утомленной. Поникшие плечи, опущенные уголки рта, тревожный взгляд больших темных глаз под высоким лбом, увенчанным строго зачесанными назад черными как смоль волосами.
Она подала адвокату руку.
– Я очень рада, что вы занялись этим делом, мистер Мейсон. Трудно выразить, какое это утешение для нас.
– Как отец? – спросила Сильвия.
– Ничего хорошего. Он очень расстроен. Кажется, это лекарство ему мало помогает. Эдисон здесь.
Мейсон заметил, как зажглись глаза Сильвии.
В прихожую вошел стройный, крепкого сложения молодой человек.
– Меня звали? – с улыбкой подходя к Мейсону и протягивая ему руку, спросил он.
– Это Эдисон Дойл, мистер Мейсон.
– Очень рад встрече с вами, мистер Мейсон, – приветливо сказал Дойл. – Я много слышал о вас и с интересом следил за вашими делами. Конечно, причина, приведшая вас в этот дом, не очень приятна, но все равно для нас это большая честь.
– Я тоже рад вас видеть. Если не ошибаюсь, вы архитектор?
– Да, у меня есть лицензия и свой офис. Есть даже небольшое дело. – Дойл вновь улыбнулся добродушной заразительной улыбкой.
Мейсон наблюдал, как обе женщины смотрят на Эдисона. На лице Сильвии было написано: «Он и вправду прелесть».
В глазах Хэтти Бэйн за выражением глубокой привязанности проглядывала тревога.
– Проходите в комнаты, – пригласила Сильвия. – Где отец, Хэтти?
– У себя.
– Лежит?
– Нет. Он начинает нервничать, когда много лежит. Врач дал ему лекарство, но отец, кажется, никак не может успокоиться. Я очень рада вам, мистер Мейсон. Думаю, вы его успокоите. Пройдемте к нему.
Они миновали гостиную и направились по коридору.
– Кабинет и спальня отца раньше были наверху, – на ходу объясняла Сильвия, – но, когда он заболел, врач запретил ему подниматься по лестнице, и мы перевели его на первый этаж.
Остановившись у двери, она постучала.
– Войдите, – произнес мужской голос в ответ на стук в дверь.
– Хэлло, папа, как ты себя чувствуешь?
Беззаботный и искренний тон Сильвии был явно по душе седому мужчине, сидевшему в кресле, опираясь на подушки.
– Сильвия! Я думал, ты занимаешься делом.