— Вторая отстрелила мне большой палец,— пожаловался Мэлком.
— Кориолисова сила,— пояснил ниндзя и снова поклонился.— Вращательная гравитация и медленно летящий снаряд, очень трудная задача. Я не хотел.
— Где 3-Джейн? — Кейс подошел к Мэлкому и встал с ним рядом. Стрела, пробившая руку растафари, имела не совсем обычный наконечник — плоский, с двумя острыми, как бритва, кромками.— И где Молли?
— Привет, Кейс.
Откуда–то из–за спины Хидео появился Ривьера с игольником в руке.
— А я, вообще–то, ожидал увидеть Армитиджа. А это что, наемник–растафари? Уже и до этого дело дошло?
— Армитидж мертв.
— Вернее сказать, он никогда и не существовал, так что я не очень потрясен.
— Его убил Уинтермьют. Выкинул в космос.
Ривьера кивнул, переводя взгляд миндалевидных серых глаз с Кейса на Мэлкома и обратно.
— Думаю, это — конец, для вас обоих.
— Где Молли?
Ниндзя ослабил тетиву, опустил лук, затем подошел к валяющемуся на полу «Ремингтону» и поднял его.
— Весьма неутонченно,— заметил он, как бы самому себе.
Голос звучал приятно — и абсолютно бесстрастно. Каждое движение Хидео было частью танца, танца, не прерывающегося даже в те мгновения, когда тело его застывало неподвижно, отдыхало. В ниндзе чувствовалась мощь туго сжатой стальной пружины и, одновременно, открытая, бесхитростная простота, даже смирение.
— Какая разница? — пожал плечами Ривьера.— Ей тоже конец.
— А вдруг этого не захочет 3–Джейн? — спросил Кейс неожиданно для самого себя. Двойная доза стимулянта не прошла даром, им овладевало дикое, знакомое по Ночному Городу, бешенство. Он не раз замечал, что, находясь на крутом взводе, способен действовать на автомате, говорить, даже не успев подумать.
Серые глаза опасно сузились.
— Почему, Кейс? Почему ты так думаешь?
Кейс улыбнулся. Ривьера не знает о симстим–передатчике — попросту не заметил его, торопясь найти наркотики. Но как мог пропустить такую вещь Хидео? Кейс не сомневался, что ниндзя ни за что бы не позволил 3–Джейн ухаживать за Молли, не обыскав сперва пленницу на предмет оружия. Так что Хидео знает о передатчике. А значит, знает о нем и 3–Джейн.
— Объясни мне, пожалуйста,— проворковал Ривьера, поднимая ствол игольника.
За его спиной что–то скрипнуло, затем снова. Из темноты появилась 3–Джейн, катившая Молли на редчайшем музейном экспонате — причудливо орнаментированном викторианском инвалидном кресле; высокие, с тонкими спицами, колеса беспрестанно скрипели. Молли была закутана в полосатое, красное с черным, одеяло, над ее головой возвышалась узкая плетеная спинка допотопного чудища. Выглядела отважная самурайка, она же Танцующая Бритва растафарианцев (и что бы это значило?), неважно — очень маленькой и совсем сломленной. Голова бессильно болтается, разбитое зеркало прикрыто круглой, ослепительно белой заплатой, второе поблескивает, но как–то тускло, бессмысленно.