Лучи брожекторов возвращались. Человек вновь укрылся в траве, пережидая, пока они минуют Развилку. Сердце бешено колотилось в груди — но на сей раз чувство, взволновавшее его, не было страхом. Человек знал название этого нового чувства: ярость! Ярость и сознание собственного бессилия.
Несколько шагов до Развилки, сделать которые нельзя. И незачем: впереди все-равно бетонная стена, опутанная колючей проволокой.
И ничего тут не поделаешь.
Человек резко, всем телом, развернулся в траве и быстро пополз прочь от Развилки. Лучи прожекторов были далеко в стороне, прямой опасности не было — но человек спешил. Он убегал не от метов, а от себя самого. От своей ярости, которая способна была поднять его в полный рост и швырнуть на прожектора, на проволоку, на бетон укреплений…
Человек полз привычным путем, поэтому движения его были резкими и уверенными, несмотря на близость Развилки. Сначала по насыпи вниз. Затем вдоль Большого Сфальта, огибая вонючие ямы с застоявшейся зеленой жижей и каким-то чудом сохранившийся, но, разумеется, давным-давно всеми покинутый блок неизвестного назначения. Затем два броска через малые сфальты — и снова ползком в сплошной путанице зарослей травы и кустов. Быстро, энергично, бесшумно — любой звук мог вызвать прицельную пулеметную очередь со стороны укреплений. К счастью здесь почти не было сухих веток с их предательским треском. Все густо заросло травой — мягкой, высокой, легко и бесшумно подающейся под его телом.
Человек добрался уже до последнего сфальта с уцелевшим участком железных путей, когда лучи прожекторов вернулись. Теперь человека прикрывали кусты и тот самый неизвестный блок, поэтому он мог позволить себе не вжиматься в траву, как перетрусившая крыса. Человек просто замер на месте и выждал, пока лучи ушли в сторону. Теперь можно было ползти дальше. Ему оставался бросок через железные пути — за ними Нейтральная Территория кончалась, там уже можно было ходить, поднявшись на ноги. Как все люди. Не как крысы… Несколько шагов, которые сделать нельзя. За спиной остались несколько шагов, которые он опять не сделал и не сделает никогда…
Человек неподвижно лежал в траве. Потом он медленно поднялся на колени. Встал на ноги. И пошел — обратно, к Развилке. Он ни о чем не думал, не испытывал никаких чувств. Идти было удобнее, чем ползать, хотя высокая густая трава и цеплялась за ноги, а порой ее приходилось раздвигать руками. Человек начал зачем-то считать шаги, но вскоре сбился со счета. В голове была какая-то пустота. «Я иду к Развилке», — подумал человек. И сказал вслух: