Ее милость леди Кэтрин создала Коллинзам настолько невыносимую жизнь, что они убежали в Хартфордшир и гостили в семье Шарлотты, надеясь, что гнев их бывшей покровительницы со временем пойдет на убыль.
Наконец, время несколько разрядило напряжение ситуации. Уже в декабре леди Кэтрин проявила христианскую терпимость, которой она славилась, и послала за мистером Коллинзом. Его тесть предоставил супружеской чете свою карету, дабы они могли возвратиться без малейшего промедления. Коллинзы прибыли домой к обеденному времени, и пастор тут же был готов выказать всемерное уважение своей августейшей покровительнице.
— Мой дорогой мистер Коллинз, — упрашивала его Шарлотта, — прошу вас, отдохните немного и отобедайте. Вы же очень устали.
— Нет, моя дорогая Шарлотта. — Мистер Коллинз задыхался, еще даже не начав свой путь. — Леди Кэтрин неправильно истолкует мое промедление, если я безотлагательно не отправлюсь к ней. Что касается обеда, я не смог бы проглотить ни куска!
И он поспешил прочь, рысью пустившись к дому леди де Бёр. Лакей, который открыл ему дверь, однако, вовсе и не собирался впускать его. Перед тем как закрыть дверь перед самым носом пастора, он с высокомерным презрением пообещал мистеру Коллинзу сообщить ее милости о его визите.
Потеря покровительства ее милости была для мистера Коллинза фактом прискорбным, но он не мог расстаться с надеждой. Всякий раз, когда ее карета проезжала мимо, он выбегал из дома, как всегда делал раньше, и низко кланялся. В воскресенье он почтительно проводил ее из церкви, но, вместо того чтобы вознаградить его хотя бы снисходительным кивком, она всего лишь процедила:
— Не воображайте, мистер Коллинз, будто вы можете вкрасться обратно в мое доверие подобными знаками внимания. Мой характер известен своей твердостью. Я глуха к лести.
— Ваша милость, — подобострастно ответил мистер Коллинз, — я вполне осознаю мое недостойное поведение. И смиренно счастлив находиться подле вашей милости хоть несколько мгновений.
И она прошествовала дальше, сопровождаемая дочерью, которую поддерживала в ее горестях и переживаниях ее горничная. Лицо мисс де Бёр съежилось от тоскливого хныканья, а ее тщедушное тельце, измученное специфическими диетами, явно страдало от недостатка движения и физических упражнений. Конечно, радость и доброжелательность могли бы в какой-то мере скрасить недостатки внешности, но, к сожалению, эти чувства редко являлись миру на лице этой девушки. Коллинз, однако, обладал способностью видеть скрытое за внешним, и на его лице было написано, что внутренняя красота и сияние мисс де Бёр переполняют его восхищением.