Немолодой финн решил, что он женится на этой женщине, чтобы исправить свою вину.
Он пришел к прокурору просить, как бы освободить женщину от тюрьмы.
Кони, честный по-своему, крупный человек, сказал:
– Конечно, вы правы.
– Но и ваша жизнь и ее жизнь пошли по-разному.
– Возможно, будут дети.
– Мне кажется, что вы поспешили с решением.
– Может быть, лучше помочь ей деньгами.
Молодой человек со спокойствием финна ответил:
– Я одарил не только начальство тюрьмы, но и всех арестантов и, конечно, ее первую.
Она плакала. Ее поздравляли. Я дал ей слово. Просил у нее прощения. Кони рассказывал дальше. В тюрьме развился тиф.
И Розалия умерла. Рассказывал это дело Л. Н. Толстому, который сам когда-то соблазнил горничную в доме своего брата.
Толстой тогда издавал не только свои романы, но и издавал, при помощи Сытина, серию маленьких нравственных книг – это были рассказы о великих людях.
Издательством руководил Чертков.
Он жался в деньгах.
Приходилось брать рукописи дареные.
– Вот бы вы сами написали, Анатолий Федорович, историю этого молодого человека, – сказал Толстой. – Вы превосходный оратор, вас все уважают, вы знаете, как доказать, что добро – добро, а зло – зло.
Кони начал писать.
Не выходило.
Л. Н. Толстой тогда попросил подарить ему тему и начал писать сам.
Писал много раз.
Ища пути, понятного для читателя.
Повесть он всегда называл Коневской: Коневская повесть.
Работа шла до декабря 1899 года.
Работой Толстой был недоволен. Он говорил: – Тема не моя, она дареная.
Что же не выходило?
Добрый, умный, по-своему героический Кони считал, что все было правильно.
Женщина пережила радость, она увидела человека, которого когда-то любила, снова полюбила, простила.
Он загладил свой проступок.
Она умерла.
Он не узнал горечь того поступка, на который хотел идти.
Коневская повесть была повестью о странном благополучии.
О том, что к людям вместо благополучия приходит смерть, она стирает их мокрой тряпкой с черной доски памяти.
Лев Николаевич писал роман; он заблудился в решениях, в поисках решения, понятного для него самого.
…Написание книги заняло более десяти лет, тема все время усложнялась.
Фигура спокойного финна – он так спокойно шел на подвиг – заменилась фигурой любимого писателем Черткова, спокойного аристократа, которому надо было пережить сопротивление матери, потом что-то делать с женщиной, опроститься, уехать от гонений в Англию и там писать книги по земельным вопросам.
Он должен был доказывать, что теория Генри Джорджа – налог, который бы заставлял землевладельца отказаться от земли и в то же время заменил бы все налоги, – стоящее дело.