– Я? – удивилась Лена.
– Ну не я же, – объяснил Женька, отправляя в рот крошечный фруктовый леденец из такой же крошечной стеклянной вазочки, стоящей на кухонном столе. – Леденцы у тебя – как каменья драгоценные, целая россыпь… Блестят и сверкают! Давай сюда свой тупой нож, я сам хлеб порежу!
Она протянула нож, ругая себя последними словами за дурацкую улыбку, которая никак не хотела уходить с пылающего лица. Как будто приклеилась к нему сверхпрочным клеем. Или цементом. Или…
– Лен, у тебя там, кажется, подгорать начинает… Это что, макароны вчерашние?
– Это яичница сегодняшняя! – Она кинулась к плите.
– Обожаю яичницу. Особенно сегодняшнюю, – сообщил он с таким видом, будто последние пять лет ничего, кроме пустого супа из кубиков «Галины Бланки», не ел.
– Ты извини, Жень. Я, правда, если б знала, что ты придешь… Я бы что-нибудь приготовила, – вздохнула в ответ Лена, побежденная дурацким комплексом домохозяйки.
– Ага, – согласился он, подумав. – На первый раз прощаю. Но учти, если в следующий раз на столе не будет по крайней мере… ну, скажем, утки…
– Утки?…
– Да-да, именно утки… Запеченной с яблоками, – уточнил Женька. – То я…
– То ты – что?
– То я узнаешь что! – ответил он угрожающе, поймал ее взгляд и вдруг захохотал в голос.
Он смеялся так заразительно, что удержаться самой от смеха было невозможно. Выключив газ под сковородкой, Лена сначала тихонько улыбнулась, потом робко хихикнула, а потом рассмеялась так, что у нее заболели щеки.
Это сон, подумала Лена. Это просто хороший и добрый сон, который снится ей, пока она спит в сломавшемся троллейбусе. Надо же, как замечательно, что этот троллейбус сломался и что она не вышла из него, не стала торопиться домой, а заснула, прислонившись щекой вместо подушки к восхитительно прохладному, пусть и немного пыльному, стеклу. Это прекрасный цветной сон о том, как они сидят сейчас у нее на кухне с Женькой, и смеются оба как ненормальные, и ведут себя так, как будто им не по двадцать девять, а по пятнадцать лет. И как будто ничего страшного в их жизни не случилось. Чему удивляться? Мало ли что может присниться человеку! Снег в июле, например. Пингвины в Африке. Слон с беличьим хвостом…
Она даже незаметно ущипнула себя где-то в районе запястья и едва не вскрикнула от боли. Странный сон.
– Лен, – сказал Женька, отсмеявшись, нарезав хлеб и принимаясь резать колбасу. – Если бы ты знала, как я за тебя перепугался. Я черт знает что себе вообразил. Ты даже и представить не можешь…
– Могу, – возразила Лена, раскладывая яичницу по тарелкам. Себе – поменьше, Женьке – побольше. – Я ведь примерно то же самое себе представляла. Ты почему трубку не брал, а?