Часа два она сидела молча и только слушала. Женька постепенно подбирался к финальной части повествования – предстояло выяснить, почему же Катя, эта жестокосердная дура, отвергла такую любовь.
– Потому что я не мужик, – коротко объяснил Женька и замолчал, считая, видимо, что этого объяснения достаточно.
Лена ничего не поняла. Вернее, ухватила какой-то туманный смысл этой фразы – все-таки ей было уже пятнадцать, и в таком возрасте она понимала, что у слова «мужик» есть достаточно узкое, специфическое значение.
– Что значит – не мужик? – все-таки рискнув, спросила она.
– Объяснять, что ли, надо? – горько усмехнулся Женька. – Сама, что ли, не понимаешь?
Лена покачала головой.
Женька нахмурился и отвернулся. А потом, не поворачиваясь, сказал сердито:
– В постели – не мужик. Опыта у меня нет никакого, понимаешь? Вообще никакого. Детский сад, штаны на лямках…
– Так ведь опыт – дело наживное, – пробормотала Лена сущую чепуху, испугавшись слова «постель».
Женька в ответ криво усмехнулся. Повернулся к ней, посмотрел в глаза. В его взгляде было столько боли, что Лена едва этой болью не захлебнулась. Ей даже стало трудно дышать.
– Наживное, говоришь? А ты умная, я смотрю, Ленка. Только скажи, где и с кем его наживать, этот опыт?
– С кем-нибудь, – пискнула Ленка, чувствуя, что сейчас он не выдержит и просто выгонит ее, не в силах больше слушать глупости.
Но Женька, несмотря ни на что, продолжал ее терпеть.
Наверное, из вежливости. Или по старой дружбе.
А может быть, из-за сочинений, которые она ему писала. Ведь не знал же, что даже если бы выгнал ее сейчас, на сочинениях это никак бы не отразилось.
– А я не могу с кем-нибудь, – сказал он серьезно и грустно. – Не могу – и все. Неправильно меня, наверное, воспитали. В традициях Чернышевского. Я могу только с той, которую люблю. А которую не люблю – мне с той противно. Так что…
Грустно улыбнувшись, он протянул руку и легонько щелкнул ее по носу.
Забытый где-то в далеком первом классе, такой родной жест.
Детский сад, штаны на лямках…
– Так что у меня нет выхода, – добавил Женька, снова отворачиваясь.
В глазах у Лены блестели слезы. Она хотела спросить, что это значит – нет выхода? В голове вертелись жуткие мысли. Что, если у Женьки психика совсем не такая здоровая, как, например, у нее? Чем это может в итоге кончиться, если уже сейчас Женьки почти нету, если весь он – как высохший, преющий на дороге осенний лист? Что дальше-то с ним будет?
– Есть выход, – твердо сказала она.
Лена всегда, еще с младенческого возраста, отличалась решительностью характера.