— Значит, сердце у вас не болит, Рыцарь Зари?
— Ты ещё здесь, старик? Нет, не болит.
— А коготь… Вы пытались применить его раньше, до этого вечера?
— Обошёлся без. — Аристарх внимательно посмотрел на Отшельника, но увидел лишь смутно очерченный контур плаща. — Я так и не понял, зачем ты приходил. Что тревожит тебя, Средоточие Мудрости? Смерть Дракона, или его бессмертие? Но если Дракон бессмертен, то он был бессмертен всегда, и привычное положение дел — не причина для беспокойства. А если его можно убить, я убью его столько раз, сколько успею. У меня ещё достаточно времени, старик.
— Если Дракон не убьёт вас, — сказал Отшельник.
— Если Дракон не убьёт меня, — согласился Новый Рыцарь. «И конец тогда моим каникулам», — подумал Аристарх, а вслух сказал: — Поэтому лучше я убью Дракона.
— А кроме Дракона вы никого не убили? — возобновил свой непонятный допрос Отшельник.
— Нет, — терпеливо сказал Аристарх. Здесь — нет.
— И не убьёте. — На этот раз лишь тень вопроса прозвучала в словах старика. Аристарх не ответил. — Спасибо, рыцарь, — сказал, помолчав, Отшельник. — Это всё, что я хотел узнать… Прощайте!
— Прощай, если не шутишь. Нужна будет помощь, — Аристарх улыбнулся, зови. Ведь я твой должник.
— Он даже не любопытен… — пробормотал Отшельник. — Прощайте! повторил он, словно спохватившись. — Доброго вам веселья, Рыцарь Зари, победитель Дракона!
И было добрым веселье Нового Рыцаря в десятую ночь после славной победы. Только с ним танцевала Принцесса. Только ему удалось погасить, а не опрокинуть свечу первым выстрелом из арбалета. Его остроты были самыми удачными, никого не оскорбляли и веселили всех. И пятую перемену вин только Рыцарь Зари сумел оценить по достоинству, хоть и пил перед этим наравне со своими коллегами. А за час до рассвета, отказавшись от помощи слуг, он поднялся в апартаменты, где его Невидимка снова ждала его — и вознаградила незнамо за что, и ускользнула опять вместе с первым лучом, не показав лица и не вымолвив слова.
Рыцарю снились: призывное ржанье коней, погоня и жаркая схватка под яростным солнцем. Противник был равен ему и смеялся, парируя каждый удар. Смех его был заразителен и неприятен. Щекотало в носу и зудела от пота спина. Новый Рыцарь спешил — поскорее закончить и скинуть доспехи, а потом ухитрился избавиться от кирасы, почесал себе спину и размахнулся как следует… Противник лежал на песке и смотрел на него неживыми глазами. Новому Рыцарю было уже всё равно, он устал от жары, а противник и мёртвый смеялся, — и тогда он ударил лежавшего, чтобы пресечь этот смех. Улыбка скатилась с лица супостата, подпрыгнула несколько раз, завертелась волчком, как монета, стала падать, звеня и вращаясь (орел или решка?), и рыцарь проснулся…