Мне показалось, что я ослышался.
— Грешники мечтают о котлах и навозных ямах? — спросил я.
Черт ехидно ухмыльнулся.
— Тут есть одна маленькая деталь, — сказал он. — Когда душа мир создает своей мечты, она не всегда играет в нем ту роль, на какую рассчитывала. Чаще получается как раз наоборот. Любишь жечь еретиков на кострах — гореть тебе в адском пламени. Любишь топить красивых евреек в нужниках — плавать тебе в дерьме. В этом и есть ад. То царство огня, что мы посетили вначале — личный ад одного средневекового инквизитора. Море жидкого дерьма, что мы наблюдали потом — личный ад охранника из Дахау. Я решил начать с самых простых примеров, мне показалось, что так тебе будет проще понять суть. Я не думал, что это так сильно подействует на тебя.
Я нервно передернул плечами.
— Конечно, не думал, — пробормотал я. — Те женщины, которые барахтались в дерьме, кто они?
— Призраки. Статисты в спектакле. Те же самые гурии, только адские. Имитация человека. Почему-то грешники очень любят призывать призраков, даже сильнее, чем праведники гурий.
— После смерти каждая душа попадает либо в рай, либо в ад?
— Разумеется.
— А кто решает, кого куда направить? Эээ… бог?
Черт изумленно поглядел на меня и расхохотался.
— Ты все еще не понял? — спросил он. — Рай отличается от ада только одной вещью — тем, какие души его населяют. Когда душа попадает в загробные миры, она формирует свою мечту и занимает в ней то место, какое предназначала другим персонажам. Если результат вписывается в райский стандарт, то новый мир становится частью рая. А если нет, то добро пожаловать в ад, здесь принимают всех.
— Погоди, — сказал я. — То, что ты мне показал — просто два единичных случая? Они для ада нетипичны?
Черт пожал плечами.
— Да кто его знает, что у нас типично, а что нет… Каждая душа — свой мир и у нас это не просто метафора, а реальность. Некоторые миры очень похожи, иногда даже получается, что близкие миры вообще сливаются друг с другом, но это редкость. Если взять два случайно выбранных закоулка ада, то между ними, скорее всего, не будет ничего общего.
— То есть, огонь и котлы тут нечасто встречаются? — спросил я.
Черт снова пожал плечами.
— Разве тут поймешь, что часто, а что редко… Вообще-то, адский огонь — привычная метафора, ее регулярно материализуют. Обычно не так ярко, но…
— Погоди, — оборвал я его. — Дай я уясню главное. Я правильно понял, что в аду действует правило — как ты относился к другим при жизни, так к тебе будут относиться после смерти?
Черт аж просиял лицом.
— Точно! — воскликнул он. — Я и не знал, что это можно выразить такими простыми словами. Ты абсолютно прав. Все, что ты делал в земной жизни с другими, в загробной жизни сделают с тобой. Причем прижизненные желания и мечты имеют такую же силу, что и реальные действия. Если ты всю жизнь мечтал трахнуть собаку, то после смерти тебя будут трахать разные звери и неважно, успел ты реализовать свою мечту или нет.