За стеной Пьер включил радио, и до них донеслись звуки героической мелодии.
– Он мне надоел! – простонала Эмильен. – Скажи, чтобы выключил…
– Ты ведь это любишь. Это из Вивальди…
– Вивальди? О, нет! Как ты можешь слушать эту какофонию?..
Анн унесла тазик, попросила отца убавить звук. Каждый вечер в семь она готовила иглу и шприц. Для укола морфия. Эмильен ждала этого момента с явным нетерпением, как гарантию спокойствия на всю ночь, и сама откинула покрывало. Анн склонилась над тощей, помятой белой ягодицей и поискала место. Короткий жест. Эмильен даже не шелохнулась, но когда все закончилось, прошептала:
– Ты должна позвонить доктору Морэну. Попроси его прийти.
– Зачем? Тебе ведь хорошо… Он не даст тебе других лекарств.
– Ты так думаешь?.. – Мили это произнесла тоном послушной девочки.
– Пойду займусь твоим ужином, – сказала Анн.
– Я не голодна…
Анн вышла на кухню и открыла холодильник. Чтобы растормошить аппетит больной, она каждый вечер готовила для нее маленькие забавные сэндвичи. Вот и теперь – срезала тонкую корочку с мякиша, разложила на каждый квадратный ломтик немного колбасы, кружок помидора, лист салата, а сверху на все – каплю горчицы. Снова открыла холодильник, вытащила бутылку «мюскадэ», налила полный стакан и залпом выпила. Ha пороге объявился Пьер.
– Что тебе рассказывал Марк? – спросил он.
– Он очень хотел бы вас увидеть – тебя и маму. Я предложила ему пообедать с нами в среду.
– Ты сказала об этом Мили?
– Нет еще.
– Как она себя поведет?
– Думаю, это доставит ей удовольствие. Она любила Марка.
– Да, но теперь она никого не выносит. Кроме тебя да своего доктора… Если бы ты видела, как она была зла после обеда!
– Это болезнь, папа.
– Да, конечно. Но это так тяжело… Тебя же нет дома весь день, ты не можешь себе представить. Мили стала просто тиранкой… Сегодня утром довела бедную Луизу до слез… Как бы чего и при нем не выкинула.
Анн машинально плеснула в стакан отца белого вина. Тот без единого слова поднес его к губам. Выпил.
Она тоже.
Он выдохнул:
– О, боже мой! Боже мой! Как грустно…
Она разложила сэндвичи на тарелке и вымыла руки. На юбку попало несколько капель воды.
– Папа, – сказала она, вытирая пальцы о тряпку, – тебе нужно сменить костюм.
– Зачем?
– Ты хорошо знаешь, что Мили он не нравится. Впрочем, и не сезон уже.
– Верно. Но, что же мне надеть? Что ты посоветуешь?
– Неважно. Надень шерстяной жилет, коричневый.
– Хорошо…
На десерт для больной было печеное яблоко с джемом из красной смородины. Пьер вернулся на кухню, затянутый в коричневый жилет. Небольшой животик, широкие плечи, наивный и нежный взгляд.