Женщине нужен муж.
Аноним
Женщине нужен богатый отец, честный банкир и хороший дворецкий.
Жена анонима
– Вот и вы, мой дорогой, мой милый, – провозгласила леди Трокмортон-Джонс так громко, что ее было слышно чуть ли не на всей Гросвенор-сквер. Она вышла из сверкающего экипажа с желтыми колесами – лучшего наемного экипажа в Лондоне. Сама леди являла собой незабываемое зрелище – атлас гиацинтового цвета, пышная грудь в мехах, широкополая шляпка, украшенная перьями, вишенками и шелковыми фиалками; на вершине этого сооружения сидело чучело птицы. – Нет слов, чтобы выразить вам благодарность за то, что вы приютили осиротевшее дитя бедного капитана!
Леди Трокмортон-Джонс привлекла Йена к себе и расцеловала в обе щеки.
– Ты переигрываешь, черт побери, – прошипел граф на ухо леди Трокмортон-Джонс.
– А гнедой-то прихрамывает на ходу, – отозвалась шепотом леди, прикасаясь к губам носовым платочком.
– Еще чего, – возразил Йен, предлагая ей руку.
– И потом, ты ведь хочешь, чтобы мой приезд все заметили?
Лакеи Йена между тем уже разгружали сундуки леди, а также шляпные картонки, ковровые саквояжи и ящички с драгоценностями.
– Хорошая мысль, – согласился граф. – Я не подумал об этом. Теперь слугам будет о чем рассказать.
– Это стоит гнедых?
– Не совсем, но у меня есть охромевшая кобылка. Но чем же набиты все эти сундуки?
– Книгами, тряпками, бельем. Я решил, что пока я здесь…
Они вошли в дверь Мэддокс-Хауса. Если кто-то и собирался доложить о чем-то лорду Ренсдейлу или Уигги, он видел достаточно. Теперь леди Трокмортон-Джонс предстояло пройти осмотр прислуги, а также молодых Ренслоу. Ноздри дворецкого раздувались от неодобрения так, что маленькая повозка могла бы въехать в любую из них, как в ворота, но Халл поклонился и сказал:
– Добро пожаловать, сударыня. Я сообщу мисс Ренслоу, что приехала ее… как вы сказали, кузина?
– Кузина дорогого капитана, с другой стороны. – Пронзительный фальцет леди был слышен, должно быть, даже на кухне.
– Это с какой же стороны? – спросил Йен, когда Халл удалился.
– С правой, дорогой мальчик, с правого борта.
Леди Трокмортон-Джонс приветствовала Афину таким же образом, каким приветствовала графа, – сердечным объятием и поцелуем в обе щеки. Объятия продолжались, пока Йен не кашлянул.
– Как приятно познакомиться с вами, душечка, я столько слышала о вас от дорогого капитана!
– Простите, миледи, но капитан никогда не говорил мне о вас.
– Как это похоже на Барнабаса!
– Барнаби, – шепнул Йен, снова притворившись, будто закашлялся.