— Их было трое, ибо нарекали они тебя по великому обряду, именем, которое знают все Силы, а для такого обряда двоих недостаточно. И был в часовне еще один ребенок, рожденный за день до тебя, но еще не нареченный, и его нарекли в тот же час и на том же алтаре, и дали ему то же имя. А потом его умертвили, быстро и безболезненно, и воззвали к Силам, и сказали так: «Вот, рекомый умер, и будет похоронен до верного знамения, и да будет имя его похоронено вместе с ним до урочного срока, до истинной поры.» И Силы слышали это, и приняли это. Тогда второго ребенка погребли у алтаря, и на его могиле двое из адептов убили себя со смыслом и значением.
— Как?.. — прошептал Меррен. Зрачки его расширились, сердце бешено колотилось, и непокорная холодная испарина выступала на лбу, преодолевая все попытки магистра держать себя в руках.
— Они проклинали жизнь, и Бога, даровавшего им жизнь. Они поразили себя кинжалами из черного льда трижды, в сердце, в горло и в мозг.
— Это невозможно! — беззвучно выкрикнул Меррен. — У человека не хватит сил сделать это! Тем более — с самим собой!
— Возможно, — ледяным голосом сказал учитель. — Я говорю это, потому что сам видел. Третий адепт вынес тебя от алтаря, и, не переступая порога часовни, передал тебя мне через порог, а потом тремя ударами такого же кинжала разрушил свою жизнь, свою мысль и свою душу. И вот тогда мы — я и мой товарищ — показали тебя солнцу и небу, и под открытым небом, перед ликом всех богов, нарекли второй раз. Тем именем, которое ты знаешь. Потом мы метнули камни судьбы и прочитали их знаки. И выпало так, что стать твоим учителем назначалось мне. Тогда я взял со своего товарища великую клятву молчания и убил его. И только потом тебя отнесли к матери. Но ей назвали уже третье имя, то, которым ты пользовался в детстве. Вот как было на самом деле, Анси, Савальден, Свиервитсаатли, Харим, Меч моей Веры магистр Меррен.
Потрясенный Меррен молчал.
— В день моего отъезда к тебе старую часовню разрушили, не тронув алтаря. И вскрыли могилу младенца у священного камня, и его косточки извлекли на свет. И три адепта стали у алтаря и воззвали к Силам, и сказали: видите, час настал и погребенное вернулось. И… держи.
Он передал Меррену вырезанный из кости небольшой пенальчик. Пятигранный барабанчик в пол-пальца длиной.
— Что там? — голос магистра дрогнул, и он досадливо прикусил губу.
— Имя, — коротко ответил учитель. — Твое первое истинное имя, которого не знает никто. Даже ты. Этот медальон все годы твоей жизни лежал в могиле. Ты откроешь его в самый трудный для тебя час, чтобы призвать на помощь всю мощь Сил. А если сможешь не открывать в этом мире — что ж, тем лучше. Тогда именно так тебя будут называть те, кто станет поклоняться тебе. И еще: сегодня вечером ты убьешь меня. И тогда твое второе имя будет знать только один человек.