Да уж! Белую рубашку Вовочке, конечно, можно купить, но мозги-то в его пробитую башку не вставишь!
Далее начались разборки. Тем более что все упились до чертиков. Менты как бы в шутку наехали на Марину: мол, она скрывает от них большую часть своих доходов и таким образом ее выплаты за «крышу» намного меньше, чем могли бы быть. Подвыпивший Вовочка пытался защитить женщину, но в итоге был жестоко бит: в экзекуции принимали участие не только менты и все гости, но и опозоренная именинница. Вскоре Вовочку выкинули на лестничную площадку, приказав убираться восвояси.
Так закончилось второе газетное знакомство Вовочки.
Черт с ней, с рубашкой, хотя очень жалко. Но более всего я расстроился из-за того, что Вовочка приложился к рюмке. Вот что самое досадное! А столько трудов и средств потрачено на его «лечение»! Сейчас он уверяет меня, что ничего страшного, но как еще это аукнется? Вряд ли этот тупой козел, этот король лохов, этот гнусный поц, этот грязный лгун и вор, этот подонок и предатель, этот старый школьный дружбан, который в последнем школьном походе познакомил меня со своим могучим кулаком, до конца понимает, какой страшный демон сидит внутри него, сидит и только и ждет удобного случая, чтобы вырваться на свободу и вновь явить миру свою гнусную сущность!
Через месяц после того, как мы с Верой вернулись с «необитаемого острова», я устроил ее к себе на работу обыкновенным бухгалтером. Как видите, тот наш разговор, когда я заставил ее голышом выйти на улицу, не прошел для меня даром. Я подумал и решил, что Вера тогда была все-таки в чем-то права, тем более что пойти на такой разговор она могла, только дойдя до крайности, впав в полное отчаяние. Что ж, я не вправе ставить ее в полную зависимость от себя и должен дать ей шанс хотя бы внешне ощущать себя независимой, при деле, раз уж так ей хочется, тем более что жениться на ней я действительно пока не собирался. Короче: мы в ответе за тех, кого приручили.
Однажды я впервые привез Веру в свой офис, чтобы познакомить с сотрудниками и показать ее рабочее место.
К слову сказать, это был седьмой или восьмой офис в моей жизни, но на этот раз это были почти царские хоромы, обставленные понтовой итальянской мебелью и благоустроенные по высшему разряду; все, что здесь происходило, касалось только Никробрил-продукта, ничем другим я уже давно не занимался и заниматься не собирался. И я увидел, как уже на пороге Верины глаза вспыхнули неподдельным ликованием, а щеки зарделись в счастливом волнении. С каким же радостно-наивным любопытством она осматривалась, когда я показывал ей свои владения! Все эти сочные рекламные плакаты на стенах с изображением Никробрила, компьютеры с огромными плоскими мониторами, кругом таблицы, цифры… Вся эта кипучая деятельность до крайности увлеченных работой нескольких десятков человек! Вот она настоящая жизнь! А как жадно Вера ловила каждое слово, касающееся ее новых обязанностей! А потом, на обратном пути, она так ласково, так благодарно ко мне льнула, что у меня прошли последние сомнения: я поступил правильно, а даже если и нет, пусть, но зато сколько счастья я доставил своей сладенькой девочке!