Мы протиснулись наружу; яркий солнечный свет больно ударил по глазам. Я тщательно осматривал каждый ствол в роще, каждый пучок травы, каждую ямку или возвышение на поверхности – ничего. Но бушмены были здесь, я знал это, ждали в укрытии; терпеливо и сосредоточенно – самые искусные охотники Земли.
Мы добыча, что правда, то правда. Здесь, на пороге Калахари, общепринятые нормы поведения неприменимы. Я вспомнил судьбу экипажа «дакоты» – самолета военно-воздушных сил ЮАР, десять лет назад совершившего вынужденную посадку в пустыне. Семью бушменов, которая сделала это, разыскали, я летал в Габороне и был переводчиком на суде. На суде бушмены не снимали повязки из парашютного шелка, и, когда они отвечали на мой вопрос, лица у них были детские, доверчивые, невинные:
– Да. Мы убили их.
Запертые в современной тюрьме, как птицы в клетке, они погибли через двенадцать месяцев, все. Воспоминание об этом ужасало, и я постарался отвлечься.
– Слушай меня внимательно, Салли. Ты должна оставаться здесь. Что бы ни случилось. Я выйду к ним. Поговорю. Если… – я поперхнулся и вынужден был откашляться… – если в меня попадет их стрела, у меня будет около получаса, прежде чем… – я не договорил. – Я успею добраться до «лендровера» и вернуться за тобой. Ты умеешь вести машину. Тебе не составит труда проехать по нашему следу в котловине Макарикари.
– Бен, не ходи. О боже, Бен, пожалуйста.
– Они будут ждать, Сал. До темноты. Надо идти сейчас, при свете дня.
– Бен…
– Жди здесь. Что бы ни случилось, жди здесь. – Я стряхнул ее руки и вышел из отверстия.
– Мир, – обратился я к ним на их языке. – Между нами нет вражды. – Я сделал шаг в солнечном свете. – Я друг. – Еще один медленный шаг, вниз по изогнутым корням сикамора. Расправленный футляр теодолита я держал перед собой. – Друг! – обратился я снова. – Я вашего народа. Я вашей семьи.
Я медленно пошел по молчаливой враждебной роще. Никакого ответа на мои слова, ни звука, ни движения. Впереди упавшее дерево. Я начал пригибаться к нему, испытывая сильнейшее напряжение и страх.
– У меня нет оружия, – сказал я. Роща стояла в послеполуденной тишине, молчаливая и зловещая.
Я уже почти скрылся за деревом, когда услышал щелчок спущенной тетивы. Я нырнул в убежище за мертвым стволом. Возле моей головы в тишине прожужжала стрела. Уткнувшись лицом в землю, я трепетал от страха перед неминуемой смертью, пролетевшей мимо.
Сзади послышались шаги: кто-то бежал. Я повернулся, готовый защититься.
Нарушив мои инструкции, от сикамора ко мне бежала Салли, смертельно бледная от ужаса, ее рот был раскрыт в безмолвном крике. Она увидела, что я упал и лежу неподвижно. Мысль о том, что я мертв, вызвала у нее панику. Когда я шевельнулся, она поняла свою ошибку и остановилась, осознав собственную уязвимость.