Поначалу этот опыт их сплотил. Но вот Джаз, Газза, Дервла, Мун, Дэвид, Хэмиш и Сэлли уселись за стол совещаний — хмель быстро улетучивался из организмов, и вместе с ним испарялось призрачное чувство солидарности, сменяясь страхом и подозрением.
Колридж вызывал одного за другим — людей, с которыми ему вскоре предстояло близко познакомиться. И после очередной беседы все отчетливее выступала удручающая истина: либо эти шестеро не виноваты и ничего не знали, либо все просто покрывали друг друга. Потому что ни один из них ничего не хотел сказать о человеке, который вышел из парилки, чтобы расправиться с Келли.
— Честно говоря, инспектор, — заявил Джаз, — я понятия не имел, что там и как. Знал только, где из парилки выход, и все. Внутри абсолютная темень, поверьте — именно абсолютная. Мы сидели внутри два часа и крепко набухались. Буквально в стельку...
— Откуда вам стало известно, что именно два часа? — перебил его Колридж.
— Ниоткуда. Потом услышал. А в парилке все по барабану: что два часа, что две минуты, что два года. Мы прибалдели, поплыли, превратились в зомби и поймали двойной кайф. А потом завелись. Я лично на полную катушку. Понимаете, целый месяц воздержания, а тут привалило! На кой мне выход? Мне было здорово там, где я был.
Это было лейтмотивом всех ответов: «арестанты» потеряли чувство времени и пространства, но получали от этого удовольствие.
— Там было охренительно жарко, — заверила Колриджа Мун. — Темно, и мы напились. Такое чувство, словно паришь в темноте или что-то в этом роде.
— Вы заметили, как кто-то вышел наружу?
— Кажется, Келли.
— Кажется?
— Знаете, к тому времени я уже не соображала, где выход. И остальные, думаю, тоже. Вдруг мимо прошмыгнула одна из девочек... очень быстро. Я удивилась, потому что все мы сидели как отмороженные.
— Вам стало холодно? — Инспектор решил, что ослышался, и хотел, чтобы на пленке все было предельно точно.
— Свидетель хотела сказать, что их разморило, — пояснил Хупер.
— Что бы ни хотела сказать свидетель, она это сделает без вашей подсказки, сержант, — возмутился инспектор. — Итак, что вы имели в виду, мисс?
— То, что нас разморило.
— Благодарю вас. Продолжайте.
— Я почувствовала легкий сквозняк и решила, что кому-то приспичило. Но, откровенно говоря, мне было по фигу, потому что в это время я у кого-то отсасывала, кажется, у Газзы.
Допрос за допросом выявлял один и тот же сюжет: каждый, кто более бурно, кто менее бурно, предавался сексуальным радостям и только краем сознания отметил, что кто-то, скорее всего девушка, покинул парилку. Все помнили этот момент, поскольку он нарушил общую атмосферу «отмороженности».