— Ее уход был для вас неожиданным? — спрашивал у каждого инспектор. И все соглашались, вспоминая быстрые прикосновения рук, ног и чьей-то кожи, а затем — легкое дуновение прохладного ветерка. Задним умом всем было очевидно, что это Келли спешила в туалет.
— Мог ли другой человек незаметно выскользнуть следом за ней? — интересовался Колридж, и все, подумав, подтверждали, что в темноте при общем возбуждении — запросто.
— Но вы этого не заметили?
— Инспектор, в ту минуту я был вообще в отключке, — откровенно признался Гарри.
Сэлли оказалась единственной из «арестантов», чьи впечатления немного отличались от общих. Колриджа поразили ее руки: таких рук он не видел ни у одной женщины: сплошь покрытые татуировками. Но он приказал себе не поддаваться предубеждениям. Он должен быть объективным!
— Вы утверждаете, что не участвовали в общем занятии сексом? — спросил он.
— Нет. Я решила воспользоваться экспериментом, чтобы лучше понять культуру других народов — забилась в угол и пыталась вообразить себя североамериканской индейской воительницей.
У Колриджа как-то само собой всплыло в голове, что боевые действия в североамериканских индейских племенах оставались привилегией мужчин.
— Значит, не пожелали... гм... развлекаться вместе с остальными?
— Я розовая. А остальные девушки натуралки. Или, по крайней мере, считают себя таковыми. И еще: мне необходимо было на чем-то сосредоточиться, кроме них. Обязательно.
— Почему?
— Не люблю темноты и замкнутых пространств. Терпеть не могу, чтобы меня сажали в черные ящики.
— Да? А что, случалось?
— В реальной жизни — нет. Но я часто это воображаю.
Инспектор заметил, как задрожала в ее руке сигарета. Струйка дыма поднималась зигзагами, будто кромка крупнозубой пилы.
— Почему вы представляете черные ящики?
— Испытываю себя. Пытаюсь понять, что произойдет, если я окажусь внутри.
— И вот, оказавшись в таком черном ящике, решили проверить твердость духа?
— Совершенно верно.
— Выдержали тест?
— Не уверена. Я абсолютно не помню, что случилось в парилке. Словно вырубилась, а в голове крутилось совсем постороннее.
Как ни давил Колридж, больше он ничего из Сэлли не выжал.
— Клянусь, я ничего не скрываю! — уверяла она. — Келли мне нравилась. Если бы я что-то знала, обязательно бы рассказала. Но ничего не помню. Такое ощущение, что меня там вовсе не было.
— Хорошо, на сегодня это все, — сдался инспектор.
Уже у двери Сэлли обернулась.
— Хочу предупредить: что бы ни говорила Мун, все это ложь. Ясно? Ей правду не втемяшишь в голову даже ножом, — и вышла из комнаты.
— Полагаете, Сэлли наводит нас на след Мун? — спросил сержант.