– Глубокая.
Каван вполголоса сыпал проклятиями.
– Я должен был уберечь Лахлана – то и дело повторял он. Он должен был находиться рядом, чтобы отразить тот удар меча. Это его долг! Он – старший брат!
– Плохая рана, очень плохая, – сказала Адди, смахивая слезы. – Глубокая. Не знаю, можно ли ее зашить. – Тут ее глаза широко распахнулись.
– Что такое, мама? – взволнованно спросил Каван.
– Твоя жена. Гонора! Она прекрасно управляется с иголкой!
– А где она? – спросил Каван.
– В мастерской, – ответила мать.
Перескакивая через две ступеньки, Каван добрался до комнаты для шитья и с такой силой распахнул дверь, что та ударилась о стену.
Гонора соскочила со стула, уронив на пол шитье, и испуганно уставилась на него.
– Ты мне нужна, – произнес Каван.
– Нужна? – чуть слышным шепотом отозвалась Гонора.
– Лахлан сильно ранен, рану необходимо зашить. Мать сказала, что ты умеешь управляться с иголкой. – Он схватил жену за руку.
– Я шила только одежду, но не зашивала людей! – возразила она.
– Все когда-то случается в первый раз.
Гонора торопливо пошла вслед за Каваном, затем резко остановилась.
– Иголка и нитки! Они же мне понадобятся!
– Поспеши, – поторопил ее Каван, отпуская руку Гоноры.
Он нетерпеливо ждал, и как только жена появилась на пороге, снова схватил ее за руку и помчался вниз по лестнице, в зал.
– Зашей его! – приказал он, когда они остановились у стола, на котором лежал распростертый Лахлан.
Каван боялся, что она начнет возражать и в испуге убежит при виде крови, но, к его великому удивлению, Гонора, сохраняя хладнокровие, внимательно осмотрела рану брата, не обращая внимания на толпившихся вокруг людей.
– Думаю, потребуется много стежков, чтобы стянуть края раны, – сказала Адди.
Каван увидел, как жена ласковым жестом положила руку на окровавленную ладонь его матери и стала ее успокаивать и ободрять:
– Мы сможем это сделать. Мы исцелим ему ногу.
Не прошло и нескольких минут, как обе женщины дружно начали действовать, причем мать без колебаний выполняла все указания его жены. Каван с изумлением смотрел, как ловкие пальцы Гоноры искусно сшивают рану на ноге Лахлана, словно это особенно изящная вышивка. Стежки были умелыми и очень ровными, и он порадовался, что Лахлан сейчас без сознания, потому что стежков потребовалось очень много.
– Швы должны быть сухими, а повязки чистыми, – сказала Гонора, глядя на Адди. – Я помню, как моя мама зашивала рану у соседского паренька, и она очень на этом настаивала. Кроме того, Лахлан должен несколько дней провести в постели, чтобы рана начала затягиваться и швы не разошлись.