Кат поблагодарила костюмершу и вдруг спросила:
– Таня… ты коммунистка?
Глаза костюмерши встретились с глазами Кат в зеркале, висевшем над гримерным столиком.
– Почему вы спрашиваете меня об этом?
– Ты – моя старая подруга. Во время войны ты помогала мне скрываться от немцев. Без тебя я, возможно, погибла бы.
Она повернулась к женщине и посмотрела ей в лицо.
– Я никогда не разбиралась в политике, просто предполагала, что все люди, которых я люблю, должны разделять мои взгляды. И наоборот. Но сейчас мне кажется, что каждый человек обязан иметь свой взгляд на мир.
Кат улыбнулась костюмерше.
– Мне интересно послушать, что думает другая женщина. Что, по твоему мнению, правильно?
Но почему именно сейчас ее стали интересовать такие вопросы, спрашивала себя Кат. Можно ли изменить свои убеждения? Или, может быть, это способ отдалиться от Милоша?
Костюмерша начала складывать платья.
– Коммунисты – за народ, – ответила Таня. – Они говорят, что поделят богатства нашей страны между всеми гражданами. Несправедливо, что некоторые купаются в роскоши, в то время как большинство вынуждено довольствоваться малым. На мой взгляд, это звучит разумно. Думаю, коммунистам надо дать возможность воплотить свои идеи в жизнь.
Костюмерша с извиняющимся выражением взглянула на Кат.
– Разумеется, вы можете не согласиться со мной.
Это было сказано без всякой злобы. Кат понимала, что Таня говорила о том положении, которое приобрела Кат, выйдя замуж за богатого. Она уже хотела было горделиво напомнить костюмерше о своем происхождении. Но какое это имело значение теперь? Ведь она давно оставила тот мир.
– Спасибо тебе за то, что ты была честна со мной, Таня! – сказала она, заканчивая дискуссию.
Нежась в ванне, Кат размышляла над вопросом: осталось ли в ней что-нибудь от прежней девушки с фермы, которая была бы счастлива, если бы богатство страны распределили между всеми?
Когда Кат растиралась полотенцем, послышался стук в дверь. Это, наверное, Йири. Таня уже закончила работу и ушла, поэтому Кат крикнула: «Входи!», спряталась за ширмой и начала одеваться.
– Я выйду к тебе через минуту. Однако сомневаюсь, что ты придешь в восторг от моего настроения. Ты ведь знаешь, я никогда не разбиралась в политике, но внезапно мне стало любопытно, что же происходит в нашей стране. Неужели идея равенства так уж плоха?
Послышался ответ:
– Я не возражаю против хороших политических речей, но не стану бороться обманным путем. Думаю, вы ждали кого-то другого…
Это оказался не Йири: голос более глубокий, в нем не слышалось свойственного Йири возбуждения. Человек говорил на очень хорошем чешском языке, но Кат все же расслышала в нем акцент. Она стала разглядывать его поверх ширмы.