Зингарец закрыл поплотнее дверь, залез с ногами на кровать и прильнул головой к окошку. Так наблюдая за скольжением облаков по ярко-голубой поверхности небосвода, Монтейро простоял почти полколокола. Созерцание и впрямь способствовало успокоению. К монаху вновь вернулась способность трезво мыслить.
В покои к настоятелю лучше всего было пытаться проникнуть во время обеденной молитвы. В это время все находящиеся в обители монахи собирались в молельне и возносили хвалу Пресветлому. А отец-настоятель иногда, если у него было хорошее настроение, читал проповеди.
Монтейро еще раз глянул на солнце, но уже не ради удовлетворения эстетических потребностей, а чтобы понять сколько сейчас времени. Выходило так, что в запасе у него оставалось чуть больше трети колокола. Если поторопиться, то можно успеть отыскать бумаги на заинтересовавший Карфота особняк и ускользнуть незамеченным.
Зингарец бегом направился к покоям настоятеля. Как он и предполагал, по пути ему никого не встретилось. Оставалось решить проблему с замком на двери главы митрианской обители Сартоса. Навыками взломщика Монтейро не владел, и войти без ключа не было никакой возможности, но по счастью зингарец догадывался, где его можно искать. В первый день пребывания молодого зингарского монаха на Побережье, настоятель затеял с ним долгую душеспасительную беседу, завершившуюся ровно на том месте, где стоял сейчас Монтейро. Тогда он обратил внимание на странный жест старика. Настоятель было потянулся к одному из камней в стене, но потом передумал и одернул руку. Спустя некоторое время Монтейро узнал, что настоятель в силу возраста стал невероятно рассеян. Сопоставив эти два факта, зингарец пришел к выводу, что за тем самым камнем находится ниша, в которой старый монах держит запасной ключ от двери.
Сейчас представился шанс это проверить. Если он ошибся, ничего страшного, к старику можно будет и завтра наведаться, запасшись на базаре соответствующим заклятьем. Карфот потерпит, ничего с ним не случится.
Но нет, камень легко подался руке зингарца и провернулся по своей оси, явив взору митрианца маленький железный ключ. Монтейро вставил его в замочную скважину, сделал два оборота, и дверь в покои отворилась. Замечательно!
В жилище старого монаха странным образом переплетались аскетизм и любовь к удобству. Каких столько кресел, скамеечек, табуреточек, ящичков и столиков здесь не стояло?! Но все эти предметы выглядели, мягко говоря, убого. Создавалось впечатление, что изготавливали их мастера со специально искривленными руками из самых низкокачественных материалов. Потом все это добро два десятка лет пылилось на дальних полках торговых лавок, пока отец-настоятель или, может быть, его порученец не выкупили это и не перенесли сюда.