– Трусливо? А по-твоему, смелость в том, чтобы погибнуть и оставить свою любимую на всю жизнь в одиночестве? Ты же знаешь, у нас не женятся на тех, чей жених погиб в сражении с чудовищем. Такие приравниваются к вдовам, на которых жениться запрещено. Хотя одному Творцу известно, кто придумал такую глупость. Еще лет сто, может, двести – и нас вообще не останется.
– Вот из-за таких храбрецов, как ты, чудовища окончательно распоясались! – Фарагунд вскочил в гневе. – Раньше только самые дикие и дерзкие осмеливались изредка нападать на нас, да и то один на один. А что теперь? Они убивают нас везде – в лесах, и на озерах, на дорогах и в наших домах. По одиночке и семьями. Разве ты не слышал, как месяц назад три десятка чудовищ напали на поселение у Зеленых озер и полностью уничтожили его? Не пощадили даже детей! А ведь когда-то мы воевали с ними и побеждали. Да, у нас никогда не хватало сил, чтобы окончательно искоренить их, но мы оттеснили их за болота. Все эти леса и озера были нашими, и мы могли охотиться, купаться и путешествовать без опаски. А теперь? Мы забились в чащи и дрожим в своих домах. И даже в честном бою ради продолжения рода боимся с ними встретиться. Стыдно!
Я слушал перепалку друзей молча. Мне не хотелось спорить, потому что я был согласен с обоими. С Фарагундом – потому что мы действительно измельчали. Все реже у нас рождались великие воины, дивные красавицы и мудрые мыслители, да что там богатыри, красавицы, мудрецы – вообще дети. Мы стали слабыми, трусливыми и недостойными наших великих предков. И Руперт, хотя он с детства один из ближайших моих друзей, – тому яркое подтверждение. Разве сто лет назад могло кому-нибудь из наших сородичей прийти в голову осуждать обычаи отцов и дедов? Отказываться от сражения и тайком увозить невесту из родительского дома – неслыханно!
И в то же время я не мог не согласиться и с ним. Если я погибну в схватке с чудовищем, Альгейда станет вдовой-девственницей. Ей не суждено будет познать радости любви и материнства. И виноват в этом буду я. Кроме того, Альгейда – единственная дочь кёнига, и это значит, что в случае моей гибели царский род прервется. После смерти кёнига начнется борьба за власть, и вряд ли это пойдет на пользу моим сородичам.
Впрочем, была и еще одна причина, по которой я втайне поддерживал Руперта. Причина эта была позорной, и я стыдился ее. Дело в том, что я, Хендрик из Черного озера, потомок древнего и славного рода, – такой же жалкий трус, как и обитатели поселения у Лесного озера, которые отказались от битв с чудовищами, обнесли свои дома городьбой и выставили часовых. При малейшей опасности все они, даже воины, скрываются в вырытых под землей пещерах и сидят там, пока беда не минует. От мысли о предстоящей схватке все во мне дрожит, дыхание перехватывает, и хочется бежать на край света, чтобы спрятаться, свернуться клубочком и лежать так, пока смерть сама не придет за мной.