Через полчаса тряской езды «ЗИЛ» останавливается на краю широкой вырубки. Здесь уже вовсю поработала метель – сваленные накануне стволы сосен щедро засыпаны свежим снегом. Пара работяг с воли копается около бульдозера, тоже занесенного высокими сугробами. Один из мужиков очищает гусеничные скаты, второй залез в кабину, пытается завести дизельный движок.
– Вылезаем! – командует «вертухай». Они с напарником стоят сбоку от борта, держат оружие на изготовку, как это и положено по всем инструкциям.
Зэки неспешно спрыгивают вниз, строятся.
– Вперед!
Пять человек тяжело бредут, проваливаясь в рыхлую снежную массу, с трудом переставляя ноги. Им предстоит обогнуть по краю запорошенную широкую яму, где торчат одинокие пни между кучами срубленных стволов.
Эта дорога занимает минут пятнадцать. Наконец двое доходяг, идущих впереди, останавливаются у самого дальнего края. Здесь, в маленьком вагончике, тоже наполовину занесенном снегом, лежит инструментарий – бензопила, веревки, двуручные пилы, топоры.
«Вертухаи» отходят к опушке, начинают собирать сучья для костра. Им тоже не позавидуешь – предстоит долго терпеть снег и ветер. Огонь разжигается очень плохо – только через десять минут, когда зэки уже разобрали свои орудия и двинулись к нескольким соснам, обреченным на гибель (они помечены затесами), конвойным удается разжечь небольшой костер. Смоляные лапы вспыхивают с шипением – и вот огонь уже весело пляшет под аккомпанемент воя ветра.
Родных помнит все, что ему сказали грушники. Через час работы он отойдет в сторону, якобы по нужде, и у сваленной огромной пихты (он сам предложил это дерево как надежный ориентир) найдет лыжи и палки. Оттуда же в глубь леса должна быть проложена лыжня. Только сейчас дело плохо – свежий след, наверное, полностью занесен снегом.
Две сосны, спиленные «Дружбой», с тяжелым стуком падают вниз. Пара доходяг-сучкорубов начинает очищать стволы от веток. Можно перекурить.
Когда через двадцать минут падает еще пара сосен, приходит время для рывка. Родных незаметно передвигается к краю леса, демонстративно расстегивает телогрейку, идет к густым зарослям молоденьких елей, как будто действительно собирается справить свои естественные надобности. Конвойные почти не обращают на зэков внимания – они «не при делах», убеждены, что никакой заключенный не решится на побег в этом месте и в это время. Уйти в такое время в тайгу – почти верная смерть. А, по их мнению, зэки все-таки ценят свою никчемную жизнь...
Зато Скокарь внимательно следит за поведением Десанта. Он тоже, осмотревшись, идет в сторону леса.