Амалия покорно выпила пряный на вкус настой.
– А мне казалось, ты вроде из подкидышей, – пробормотала она, осторожно поворачиваясь на мягкой перине и ища позу, чтобы тело меньше ныло.
– Ну хорошо, – проворчал Франсуа, – если бы она у меня была, она бы мне давала этот настой, но так как она меня бросила, не успел я сказать «агу», то я решил…
Остаток его патетической речи Амалия пропустила, так как заснула крепким сном без сновидений…
Когда она пробудилась незадолго до рассвета, на месте Франсуа сидел Арчи и смотрел на нее. Амалия кашлянула, и Арчи подпрыгнул на месте, с грохотом опрокинув столик.
– Это вы, Арчи? – слабо спросила Амалия, про себя, по извечной женской привычке, прикидывая, что сейчас она, наверное, выглядит хуже бабы-яги.
– Я, – отозвался Арчи. – Только, ради бога, ничего не говорите, доктор прописал вам покой. Вы чуть не погибли.
– Вы давно тут сидите? – спросила Амалия.
– Не знаю, – признался Арчи, покраснев. – Часа четыре, наверное… Не считал. – Он встряхнул головой.
– Арчи, – шепнула Амалия, – вы устали. Идите спать.
– Не хочу, – отозвался герцог упрямо. – Вы скажете мне, кто на вас напал?
– Он был в маске, – сказала Амалия. – Видны были только глаза, но там было мало света.
– Похоже, что вы его ранили, – заметил Арчи. – Я уже дал знать доктору Арлингтону и судье. Если в округе обнаружится кто-то с огнестрельным ранением…
Амалия вздохнула и закрыла глаза. Ей наскучили разговоры об опасности, которой она чудом избегла, и теперь, лежа в постели, она наслаждалась невиданным чувством комфорта и покоя. За окнами по-прежнему струился дождь.
– Что такое, вам плохо? – всполошился герцог, видя, что она не отвечает.
– Нет, – ответила Амалия. – Просто немного устала, вот и все.
Она вытянула над одеялом сначала левую руку, затем правую и, пошевелив пальцами, убедилась, что ничего не сломано. Ей хотелось попросить зеркало, но она не решилась тревожить Арчи по такому пустяковому поводу и кончиками пальцев ощупала свое лицо. Следы царапин, трех или четырех, заставили ее побледнеть больше, чем если бы она сломала ногу.
«Ах ты, щучья холера! Хорошо же я выгляжу, наверное!»
Амалия глубоко вздохнула, затаила дыхание и почувствовала ноющую боль где-то в грудной клетке, впрочем, не слишком сильную.
«Теперь я неделю не смогу носить корсет. А позвоночник? Он-то хоть по крайней мере в порядке? Правда, Франсуа сказал, что да, но мало ли что он мог сказать…»
Амалия откинула одеяло и села на постели.
– Что вы делаете?! – беззвучно засипел герцог, становясь пунцовым.
Амалия поглядела на себя и только сейчас заметила, что лежала в постели абсолютно голая. Соответственно, когда она откинула одеяло, одежды на ней не прибавилось.