— У нее нет никаких «особенностей», — угрюмо сказал Аспирин.
Обладатель белого халата проницательно прищурился:
— Правда? Вы в этом уверены?
Аспирин отвел глаза.
— Вот видите, — хозяин кабинета чуть слышно вздохнул. — Это очень непростой ребенок, очень.
— Но она хочет жить у меня!
— Мы стараемся учитывать пожелания детей. Но одиннадцатилетняя девочка с расстройством психики не может сама решать свою судьбу, вы понимаете?
Мужчина замолчал. Под его выжидательным взглядом Аспирин ощутил внезапный приступ тоски.
— И что мне делать? — вырвалось у него.
Хозяин кабинета с удовольствием кивнул:
— Алексей Игоревич…
Аспирину моментально вспомнился босоногий наставник Алены с глазами-сверлами. Тот тоже звал его по имени-отчеству.
— Алексей Игоревич, пожалуйста, вызовите завтра врача из детской поликлиники.
— Врача?
— Да. Чтобы он пришел, скажем, завтра с девяти до двенадцати и осмотрел Алену.
— Она здорова…
— Точно? Два месяца назад она перенесла бронхит, и у нее только что была травма головы! Вот видите, Алексей Игоревич, как вы наплевательски относитесь к здоровью ребенка!
Аспирин не нашелся, что сказать.
* * *
В тот вечер выпал первый снег.
Аспирин сидел за компом и заканчивал материал для «Люли-Леди» — бездумно. За годы, отданные гламурной журналистике, внутри него сформировался и заматерел робот-автомат для написания чужих исповедей. Сейчас он сочинял от имени сорокалетней женщины, у которой молодая соперница увела мужа, но «Брошкина» не опустила руки, а, наоборот, занялась собой: косметолог, тренажерный зал, сауна, солярий… (Аспирин вздохнул и почесал переносицу). Скоро прямо на улице с этой женщиной совершенно неожиданно познакомился мужчина, который оказался главой крупнейшей торговой фирмы. Они полюбили друг друга. Тем временем бывший муж этой женщины заболел, молодая бросила его, и муж вернулися назад с повинной. «Сколько раз я представляла себе, что он приползет назад на пузе, как побитый пес… И вот он приполз, и униженно умолял меня простить его, как он выразился, „ошибку“… А я смотрела на него и не могла удержаться от жалости: ведь этого человека я любила много лет, с ним связана моя молодость, он отец моих…»
Аспирин остановился. Детей надо ввести в сюжет раньше. Как они горько плакали, когда папа ушел из семьи… Не так: младшая дочка плакала, а старший брат ее утешал. А бизнесмена они сначала не приняли, зато потом приняли, как родного, но когда вернулся их собственный отец, больной и униженый, они ответили ему презрением. Нет, старший сын ответил презрением, а сестра разнюнилась. Так?