Про музыку он ввернул затем, чтобы Алена скорее послушалась. Другому ребенку, наверное, надо было посулить телевизор с каналом «Фокс Кидс».
— Темно, — сказала Алена. — И будет дождь.
— Ничего, идти недолго.
— Я возьму Мишутку. Открой багажник.
— Не надо, — сказал Аспирин, наверное, слишком поспешно. — Если пойдет дождь, он же весь вымокнет!
Как ни странно, аргумент подействовал. Алена не спросила, не вымокнут ли они с Аспирином, и как насчет плащей, и как насчет зонтов, — она просто пошла за ним по дороге, и машина с выключенными фарами очень скоро исчезла из виду.
Аспирин светил фонарем под ноги. Дорога в самом деле была плохая — приходилось идти по обочине, по мокрой траве, раздвигая перед собой ветки и радуя тем самым полчища комаров.
— Через джинсы не прокусит, — бормотал Аспирин. — Тебя как, комары любят? Какая у тебя группа крови?
— Не знаю.
— Плохо, надо знать…
— Долго еще?
Впереди была темень, и позади была темень, и, кроме шума веток и скрипа стволов, ничего не было слышно.
— Пришли, — сказал Аспирин и обернулся. Алена стояла, зябко съежившись, сунув руки глубоко в карманы куртки. Светоотражательные полоски, нашитые на рукава, вспыхнули белым, когда Аспирин направил на Алену луч фонарика. «Как тогда, в подворотне…»
— Вот что, подруга, — сказал он, стараясь, чтобы голос не дрожал. — Сейчас ты скажешь мне правду. Кто ты, откуда взялась и что тебе от меня надо. А если не скажешь — я тебя привяжу к дереву и так оставлю. Место здесь глухое…
Алена молчала. Аспирин посветил ей фонариком прямо в глаза. Она зажмурилась и прикрыла лицо ладонью; тех парней в подъезде она боялась больше, подумал Аспирин и разозлился.
— У меня пистолет, — он сунул руку за пазуху. — Сейчас начался охотничий сезон, так что если с дороги услышат выстрелы — ничего такого не подумают. А я забросаю тебя листьями и так оставлю. А всем, кто спросит, скажу, что ты уехала домой, в Первомайск. И они поверят.
Алена молчала. Ее презрительное спокойствие кого угодно могло свести с ума.
— Тебя никто не будет искать! — выкрикнул Аспирин. — Или будут? Кто?
Девчонка смотрела на него сквозь растопыренные пальцы. Он не мог однозначно истолковать выражение ее глаз, но точно понимал одно: это не страх. Она его не боится. Она не ставит его ни во грош. Считает болтуном… трусом… как она тогда сказала — «трус и предатель»?!
Он взял ее за воротник. Подтянул к себе:
— Ты не из Первомайска. Ну, говори!
— Отпусти меня.
Он тряхнул ее так, что куртка затрещала. Надо было ни в коем случае не думать о тех парнях, что издевались над Аленой в подъезде; наоборот — следовало вспомнить сейчас все самое гадкое, что было с ней связано. Ее угрозы… «заставлял раздеваться догола»… Поддельная фотография, сбившая с толку Вискаса…